— Почему, ты думаешь, он мог убить ребенка?
Я пожал плечами.
— Трудно сказать. Он убил одного, потом еще и еще. Возможно, с какого-то момента ему стало безразлично, кто они такие. Мужчины, женщины, дети. Все они были одинаковы.
Парень кивнул.
— Может развиться вкус к убийству. Запросто. После нескольких первых уже перестает иметь значение. Ты уже к этому пристрастился.
В течение пяти минут он молчал.
— Они никогда его не поймают. Он слишком хитер для этого.
Я ненадолго оторвал взгляд от дороги.
— Как ты себе это представляешь? Вся страна ищет его. Все знают, как он выглядит.
Парень пожал тощими плечами.
— А может, его это не волнует. Он сделал то, что не мог не сделать. Люди будут знать, что теперь он большой человек.
Мы молча проехали милю, потом паренек повернулся на сиденье.
— Ты слышал его описание по радио?
— Конечно, — сказал я. — Всю прошлую неделю.
Он серьезно посмотрел на меня.
— И ты не побоялся подсадить меня?
— Нет.
Он все еще хитро улыбался.
— У тебя что, железные нервы?
Я покачал головой.
— Нет. Я вполне могу испугаться, если на это есть причина.
Он продолжал смотреть на меня.
— Я вполне подхожу под описание.
— Это точно.
Дорога уходила вперед, и по обе стороны не было ничего, кроме гладкой равнины. Паренек хихикнул.
— Я выгляжу точь-в-точь как убийца. Все пугались меня. Мне это нравится.
— Я надеюсь, ты развлекался.
— За два последних дня полицейские трижды забирали меня на этой дороге. У меня такая же известность, как и у убийцы.
— Я знаю, — сказал я. — И я думаю, что ты получишь еще большую известность. Я предполагал, что найду тебя на этой дороге где-нибудь.
Я сбавил скорость.
— А как насчет меня? Подхожу ли я под описание?
Парень полупрезрительно усмехнулся.
— Нет. У тебя каштановые волосы. Он рыжий. Как я.
Я улыбнулся.
— Но я мог их перекрасить.
Глаза у парня расширились, когда он понял, что должно было случиться.
Он будет восьмым.