– Да-да, мне все ясно. Значит, вы захотели их убить. Но всех или только этих детективщиц?
– Всех! Я бы их била-била железной трубой.
– Ужас какой! А почему трубой?
– Не знаю, просто, однажды я пришла с очередной конференции без подписанной книги, а через несколько дней у меня уже должен был состояться юбилей. И я села, заплакала и представила себе, как я бью их трубой, бью, бью и бью. И знаете, мне стало легче.
– И что? В реальности тех двоих вы тоже убили?
– Как вы можете такое говорить! Конечно, нет. Только мысленно! А день рождения у меня очень весело прошел! Никаких книг и не понадобилось! Все говорили мне хорошие слова, мы вспоминали детство и юность. Было очень душевно!
– Да уж!
– Вот такая глупая история!
И Серафима смахнула с глаз неожиданно набежавшую слезу.
Да, дела! После всего услышанного я обратилась к собравшимся дамам с просьбой рассказать об остальных членах клуба. Девушка пожала плечами.
– Пенсионер, как я понимаю, посещал наши заседания от скуки, а, может, из-за дамского общества, он вообще-то повсюду ходит, где есть какие курсы бесплатные и женщины. Зовут его Георгий Ваганович, и вообще-то он весь чересчур правильный. Все говорил нам, что нравственность – это главное, а книги этих писательниц беспорядочные связи не осуждают. А вот, мол, в классических детективах мораль всегда присутствует.
– А у него был какой-нибудь повод желать писательницам смерти? Кроме, конечно, связанного с нравственностью?
– Не знаю.
– Ладно, с ним все ясно. А та бабушка, которая вяжет?
– Это Александра Васильевна. И ее вообще не поймешь. Она как бы постоянно находится в образе Мисс Марпл.
– Это у нее игра такая?
– Наверное!
– Внуков, что ли, нет?
– Есть, она даже нам их фотографии показывала, но, как она говорит, каждый человек имеет право на свою личную жизнь. И вот наш клуб – это одна из частей этой ее жизни. А вообще она жутко спортивная! И на фитнес ходит, и в бассейн, и еще какой-то там северной ходьбой занимается.
– Скандинавской, что ли?
– Да, вроде.
– Старичок наш, между прочим, тоже ей увлекается, и одно время они даже вместе по паркам топали, я их как-то там видела.
Но тут опять запричитала председательша.
– И зачем я только все это придумала!
– А, правда, все-таки зачем?
– Говорю же, хотелось, чтобы детективы как-то вошли в мою жизнь, если уж свои в печатном виде увидеть не получилось.
– А много вы детективов сочинили?
– Говорю же, ни одного! Я их много начала и завязки у меня были, поверьте, интересные, а потом я запутывалась, кто что сказал, кто что видел, кто что слышал, и бросала начатое на половине! Не простое это дело детективы сочинять, уж вы мне поверьте!
– Верю. А не было ли в ваших детективах таких сюжетов, как женщину сбил поезд или она умерла в больнице?
– Нет, я так описывала убийства, чтобы всегда было много крови.
– Это еще зачем?
– Не знаю. Мне казалось, что так страшнее.
– Но вы же помните, что в классических детективах, наоборот, все более-менее чисто?
– Ну, да! Но у меня так не писалось! Хотя потом все было как обычно. Ограниченный круг подозреваемых, и у всех имеется мотив убить жертву. И не одну! А в конце книжки – неожиданная развязка! Но очень быстро я поняла, что просто так сочинять в стол – это не моя стезя.
– Понятно! Но если бы ваш детектив начинался с убийства двух писательниц, что было бы дальше?
– Дальше? Наверное, я бы все-таки убила третью, чтобы было побольше улик, а четвертую сыщик обязательно успел бы спасти! Но понимаете, книжка – это не совсем то, что происходит в жизни, тем более, когда ты сам один из подозреваемых.
– Но, вообще-то говоря, никаких подозреваемых в принципе нет! Ведь считается, что эти две смерти не криминальные!
– Это да, хотя если что-то случится с третьей писательницей, то мы точно будем главными подозреваемыми.
– Скажите, а у вас действительно не было повода их убивать? Может, из-зависти, что у них получилось, а у вас нет?
– Ну, что вы говорите! Хотя честно сказать, теоретически я бы их точно прибила, потому что они пишут так плохо, что это просто позор для нашей великой нации!
– Вот видите!
– Но практически никогда! Я же разумная женщина!
– И что? Вот вы и могли все это хорошенько продумать.
– Нет, это просто ужасно! Как вы вообще можете так обо мне говорить?
– Да, не волнуйтесь вы! Я абсолютно уверена, что никто из тех, кто сейчас находится в этой комнате, ничего подобного не совершал.
– Спасибо! Но что нам теперь дальше делать?
– Не знаю. Все так запутано, что неясно, за какую веревочку потянуть, чтобы клубок распутался.
– Может быть, нам надо все-таки поговорить с двумя оставшимися писательницами? И объяснить им, что мы ни в чем не виноваты?