– Что ж, по крайней мере в искусстве вы – дока, – заметил Хара, укладывая меч на место в витрине. – А как обстоят дела с вашими способностями сыщика?
У тротуара перед входом в магазин стоял иссиня-черный «роллс-ройс». Водитель в кепи и безукоризненно отглаженном мундире поминутно обмахивал мягкой метелкой на длинной рукоятке его сверкавшие на солнце обводы, на которых и так невозможно было увидеть пылинку.
– Почему бы нам не пройти ко мне в кабинет? – предложил я. – Лучше будет продолжить беседу там.
Но провел я его, конечно же, в примыкавшую к кабинету гостиную. С ее бежевым ковром, кофейного оттенка кожаной отделкой кресел и столом орехового дерева. Я считал себя вправе гордиться обстановкой этой комнаты. Стол эпохи правления Вильгельма и Мэри, то есть сработанный еще в начале XVII века, я сумел по случаю приобрести на распродаже имущества одной из усадеб. На пастельно-серой стене висела акварель Чарльза Берчфилда – талантливого, но недооцененного американского художника середины XX века.
Хара занял одно из кресел, пока Китайская Стена протискивал тушу сквозь проем двери. Минутой позже Эберс принес поднос с кофе, поставил на стол и исчез, показав мне за спиной магната выразительный жест – кулак с оттопыренным вниз большим пальцем.
Хара перебросил ногу на ногу. Я же остался стоять, поглядывая не без настороженности на его помощника. Гость оглядел комнату.
– Ano e mo warukanai kedo…
Это означало: «Рисунок тоже хорош, но…»
Я склонил голову в легком поклоне.
– Вещица скромная, но достойная, – произнес я на его родном языке, вложив в интонацию подобающий случаю оттенок самоуничижения.
Хара, чьи портреты нередко появлялись в печати, был привлекательным мужчиной, которому уже перевалило за пятьдесят. При личной встрече я обратил внимание на знакомые по снимкам квадратный подбородок, блеск загорелого лица, проницательные и умные глаза. Чего я не замечал раньше, так это густой пряди седых волос, зачесанной сейчас назад и вверх. На снимках в журналах «Форчун», «Таймс» или «Эйшиа тудэй» в его темной шевелюре была заметна лишь легкая кайма благородной седины на висках.
– Стало быть, здесь вы и работаете?
Я сразу понял, что речь не о торговле древностями.
– В этом офисе располагается филиал агентства в США, но его штаб-квартира по-прежнему находится в Токио. В Америке я порой прибегаю к услугам внештатных сотрудников, но нередко приглашаю своих лучших людей из Японии.
Китайская Стена широко расставил ноги, выпятил подбородок и сложил руки за спиной, всем видом показывая, что может расслабиться, пока генерал разговаривает с ничтожнейшим из смертных. Это от меня не укрылось, и, кивнув в сторону охранника, я спросил:
– А он не великоват для домашней собачки?
Хара улыбнулся, хотя явно не оценил моего юмора.
– И что же, вы хорошо выполняете свою работу?
– Кое-кто так считает.
– Вы сумели отыскать знаменитую чашу Рикю, верно?
– Да.
– Впечатляет. Хотя это всего лишь произведение искусства. Интересно, так же вы хороши в сыскном деле, как был ваш отец?
– Не сомневайтесь, я знаю, как попасть в неприятную ситуацию и как потом выпутаться из нее.
По правде говоря, я сомневался, что мог сравниться талантами с отцом. Чаша Рикю стоила жизней нескольким людям, а я сам едва не погиб. И по слухам, мнения обо мне в токийском офисе «Броуди секьюрити» сильно рознились.
– Судя по вашим репликам, вы, несомненно, умны. Но насколько вы крепки физически?
– Полагаю, в достаточной степени.
Хара сделал едва уловимый жест пальцем, и Китайская Стена атаковал меня.
Что меня проверят, я не сомневался с первой секунды и был готов к нападению. Поэтому я легко отвел предплечьем его удар, а ладонью другой руки нанес ответный точно в нос, чуть сдержав силу в самый последний момент, чтобы не превратить орган дыхания в кровавое месиво. Получилось все равно жестоко, но ничто другое не помешало бы ему в следующую секунду просто задавить меня своей массой. А так он качнулся в сторону и схватился за нос, что дало мне возможность приложиться коленом ему в живот и довершить дело двумя резкими ударами сверху. Телохранитель повалился на пол, и как раз вовремя, потому что я уже готов был взвыть от боли, пронзившей мою ногу. Рана под повязкой разошлась и стала обильно кровоточить. В горячке схватки инстинкты всегда берут верх над разумом, и я напрочь забыл о своем поврежденном бедре.
Вот теперь без швов никак не обойтись, успел подумать я.
Глава одиннадцатая
Хара изумленно смотрел на безжизненное тело, распростертое у его ног.