– Нужно, чтобы команда Мач-Хартли подавала первой, – заметил Уильям, разглядывая надкушенный кусок хлеба с вареньем. И хихикнул: – Начни матч не с подач и околпачь Хартли-Мач.
Эта незатейливая шутка веселила его на протяжении всего ужина. Простая душа, что с него взять!
– Мистер Гэтти десятого уезжает – едет в Швейцарию, – неожиданно сообщила Дафни.
– Вот как? – удивилась ее тетя. – Кто сказал?
– Бор… миссис Брэдли. Так нужно – для лечения миссис Гэтти. Только она пока не знает, что он едет.
– Удивительнейшая особа эта миссис Гэтти, – заметил викарий. – Не верю я, что она душевнобольная. Думаю, просто притворяется, чтобы вызвать жалость. А вот ее мужу я сочувствую.
– Еще бы, – едко подтвердила миссис Куттс. Она ничего не ела, зато пила уже вторую чашку чаю.
– Съешь хоть хлеба с маслом, дорогая Кэролайн.
Викарий брился рано утром, и теперь у него на подбородке уже появилась едва заметная щетина. Он, сам того не сознавая, водил по ней рукой.
– Прошу тебя, Бедивер, убери руки от лица. – Миссис Куттс устала и была резка.
Дафни хотела что-то сказать, но тут викарий обратился ко мне:
– Не пойти ли нам в кабинет, Уэллс? Я поделюсь с вами кое-какими соображениями насчет завтрашнего дня.
– Я очень надеюсь, что ты сделаешь заявление по поводу праздника, – вернулась миссис Куттс к теме недельной давности. – И надеюсь, ты будешь говорить убедительно. В прошлом году я от их поведения просто содрогалась!
– Могу лишь сказать, дорогая, – парировал Бедивер, тоже довольно уставший, – что некоторые люди просто любят содрогаться. Не забывай, пожалуйста, никто не принуждает тебя сидеть на празднике и содрогаться. Прояви немного великодушия и возвращайся в понедельник домой пораньше, вот мой тебе совет!
Наверняка, еще не договорив, Куттс уже пожалел о своем выпаде, хотя никогда бы в том не признался. И никто не признался бы в своей неправоте перед миссис Куттс. Таким уж она отличалась неприятным нравом.
Викарий поднялся, кивком пригласил меня идти с ним и вышел. Я не двинулся с места: страшновато было уходить вот так сразу. Миссис Куттс опустила голову и заплакала. Уильям топтался у стола и в горестном смущении пинал каминную решетку. Он понимал, что хорошо бы что-то сказать или сделать. Вид льющей слезы тети вызвал у него самые тяжелые чувства. Удары о каминную решетку, однако, ее доконали. Как и наше с Дафни присутствие. Подняв голову, она сквозь слезы уставилась на племянника и сердито крикнула:
– Уходи отсюда! Опять стучишь! Вечно стучишь и гремишь!
И мы, все трое, ушли. Что еще оставалось? Настроение у нас было препоганое, даже у Дафни, хоть она и терпеть не могла свою тетю.
Глава IV
Фортели на паперти и в таверне
Миссис Куттс завершила воскресный завтрак третьей чашкой чаю и очередным воззванием к супругу – заклеймить с кафедры тех, кто позволит себе на следующий день вольности. Викарий молча отправился наверх переобуться.
Служба по большей части прошла как всегда. Необычным было лишь то, что рядом с миссис Гэтти сидела морщинистая желтолицая дама с маленькими черными глазками, а мистер Гэтти, никогда не пропускавший воскресные службы во время своего пребывания в Солтмарш, отсутствовал. Зато пришли Берт с Корой. Очень странно.
Когда служба закончилась и викарий произнес благословение, миссис Гэтти немедленно поднялась с колен и по главному проходу направилась к дверям. Миссис Брэдли поспешила следом. Остальные прихожане, дождавшись, пока мы с викарием пройдем в ризницу, тоже устремились на улицу. А дальше оставалось только удивляться. Когда все вышли, миссис Гэтти, встав у старой надколотой чаши для святой воды, указала пальцем на сквайра и четко произнесла:
– Был львом, а убиен челюстью ослиной.
Таким экстравагантным манером она намекала на то, что сэр Уильям, будучи на военной службе, счел должным подать прошение об отставке из-за пущенной о нем злобной сплетни. От слов миссис Гэтти он страшно покраснел и, послав ей пристальный взгляд, быстро двинулся к покойницким воротам, почти волоча за собой державшую его под руку Маргарет. Тогда миссис Гэтти переключила внимание на хозяина таверны, лысого здоровяка с бледной физиономией и водянистыми глазами. Мне он никогда не нравился, хоть и доставал нам кокосы по дешевке и казался человеком добродушным.
– Ты – свинья нечистая, свинья, вот кто ты! – произнесла она.
Хозяин таверны улыбнулся с редким самообладанием.
– Именно так, миссис Гэтти. – Улыбаясь, он делался гораздо симпатичнее.
И сразу ушел.
Следующим на глаза миссис Гэтти попался я. Мы с викарием как раз подошли к двери в ризницу.