Наклонившись над ним, они увидели шнур, врезавшийся в складки шеи. Тетива!.. Она была туго затянута, и ее концы свисали с шеи, которую почти закрывали седеющие взъерошенные волосы. Им не хотелось видеть его лица, и поэтому они перевернули тело, по-прежнему в грязном белом балахоне, но с оторванным капюшоном.
Руки у него были под грудью, голова вдавлена между плечами. Широко раскинутые ноги были согнуты в коленях, пальцы ног подогнуты. Казалось, будто он упал, делая упражнения с приседаниями.
Все это они смогли разглядеть, потому что Мэссей не переставая зажигал спичку за спичкой и чертыхался, когда, догорая, они обжигали ему пальцы. Лорд Рейл, никогда не производивший впечатления крупного человека, стал невероятно крохотным после смерти: просто какая-то кукла с удавкой на шее в зале, полном гигантских манекенов.
Тэрлейн, стоя над ним, ощутил медленное биение своего сердца. Но он был удивлен, что не оказался более потрясенным перед лицом смерти. Более того, он чувствовал себя неловко, оттого что пристально разглядывал все вокруг, прислушиваясь к монотонным стенаниям Мэссея. Горела лишь одна слабая лампа у двери. Тени по углам казались чудовищами.
— А нельзя ли зажечь все лампы? — спросил Тэрлейн твердым голосом.
— Что? — отозвался Мэссей. — Ах да! Можно… Верхний свет… Но никому из нас никогда не разрешалось включать его, нам просто и в голову это не приходило. Подумать только, у меня из головы вон… — Спичка погасла. — Включите свет, ради бога!
Абсурд, нелепость, несуразица!.. Тэрлейн покачал головой и положил руку на плечо Мэссея.
— Вы любили его? — спросил он погодя.
— Нет, — сказал Мэссей после непродолжительной паузы. — Нет, не думаю… не любил. Думаю, его мало кто любил. Но как-то привыкаешь заботиться о таких, как он, ведь они как дети… — Мэссей помолчал, а затем добавил пафосным тоном: — Знаете, думаю, буду единственным, кто сожалеет о его уходе из жизни.
Шаги Тэрлейна звучали гулко, когда он шел искать выключатель. Пол был выстлан великолепными квадратными плитками тускло-красного цвета, скрепленными известковым раствором. Было прохладно, скорее даже холодно, и сыро. Водопад с шумом падал за наружной стеной, и от этого шума подрагивали стеклянные створки шкафов. Тэрлейн стиснул руки, они были немного влажные, сердце у него продолжало биться толчками, но и все.
Он нашел главный выключатель возле двери. И когда повернул его, раздался характерный щелчок. Тэрлейн замер. Ну да, конечно! В какой-то момент, когда он сидел у камина, дожидаясь лорда Рейла, и смотрел на эту закрытую дверь, до него донесся со стороны Оружейного зала какой-то щелчок. Может, это был щелчок выключателя? Вряд ли… Хотя акустика библиотеки резонирует слабейшие звуки. Да и дверь была закрыта!.. Тэрлейн снова окинул взглядом суровый Оружейный зал. Скрытые на потолке источники света наполнили помещение холодным сиянием.
Этот зал, пришел он к выводу, был задуман так, чтобы его никогда не видели при дневном свете. На левой стене вообще не было окон, а шум водопада был настолько громким, что Тэрлейн решил, что эту стену выдолбили — и теперь ее толщина не менее двух футов, — высвобождая дополнительную площадь для коллекции лорда Рейла. Вдоль этой стены висели гобелены середины XVII века из мастерских, основанных Генрихом IV, а между ними было сгруппировано оружие, сверкающее отменной полировкой. Дальнюю стену почти полностью закрывал огромный гобелен с изображением разграбления Иерусалима Титом и Веспасианом. Перед ним стояла высокая и круглая средневековая печь, облицованная бело-голубыми изразцами в духе Тевтонского ордена, по бокам которой стояли застекленные шкафы с холодным оружием, начиная от палашей, сабель шотландских горцев, эфесов с гардой и темляком, итальянских шпаг с длинным клинком, рапир со стальным клинком прямоугольного сечения, отделанных позолотой и слоновой костью шпаг тех далеких времен, когда всякие разногласия между джентльменами разрешались с их помощью при соблюдении норм светского этикета.
Взгляд Тэрлейна скользнул по правой стене Оружейного зала. Он был высотой в два этажа, так же как и Большой зал, поэтому посередине вдоль всей ее длины шел украшенный резьбой балкон с низкими перилами.
На балкон можно было подняться по винтовой лестнице, а в стене над балконом виднелись четыре узких витражных окошка. Тэрлейн подумал сначала, что они ложные, почти усомнился, а затем пришел к выводу, что эти окошки все-таки фантазия дизайнера, потому что жилые помещения дома находились прямо за этой стеной.
В зале было много экспонатов, еще не снабженных этикетками. В высоких стеклянных выставочных шкафах, стоявших по периметру зала, находились комплекты доспехов: кольчуги норманнов, пластины рыцарских доспехов готов, шлемы участников рыцарских турниров и испанские шлемы-морионы. Тэрлейн задержал свой взгляд на стеклянной витрине, на бархатном дне которой виднелась вмятина от латных рукавиц, потом остановился у шкафа с алебардами, среди которых одна была без тетивы… А в центре зала возвышался над бездыханным телом вздыбленный конь с готовым к бою всадником.
— Его убили, — громко произнес Тэрлейн.
Мэссей, стоявший возле постамента, взглянул на него и сказал:
— Думаю, вы правы. Но я бы хотел, чтобы это подтвердил врач. А вообще-то я замерз, надо выпить чего-нибудь.
— Убийца был в латных рукавицах, когда душил его. Полагаю, вы согласны со мной? — сказал Тэрлейн.
— Господи, откуда вы это взяли? — воскликнул Мэссей. — Хотите сказать… Я понял! Я понял теперь. Сначала украли латные рукавицы… — Он задумался. — Послушайте, я все же не могу утверждать, что произошло убийство, но если это так… как насчет Пат? Она должна была видеть это убийство…
— И убийцу.
— И убийцу, — кивнул Мэссей. — А как вы думаете, что она делала здесь? Уверяю вас, она приходила сюда не на экскурсию. — Он помедлил. — Насколько мне известно, она считает всю эту коллекцию раритетов омерзительной.
Он замолчал, когда в зал вошел Фрэнсис с крупным гладковыбритым учтивым мужчиной в золотых очках, напоминавшим приходского священника. В руках у него был черный медицинский саквояж, и шагал он той своеобразной походкой — слегка боком, — которую врачи приобретают, следуя за пациентами по узким больничным коридорам.
— Сюда, доктор, — сказал Фрэнсис, выглядевший усталым и осунувшимся.
— Ой, какая беда! — покачал головой доктор. Он наклонился над телом, и Тэрлейн увидел, что у него подрагивают руки. — Так-так-так! Не отойдете ли в сторонку, мистер Мэссей?.. Благодарю вас. Минуточку…
Фрэнсис неожиданно закрыл глаза руками. Тэрлейн тихо произнес:
— Спокойно, молодой человек! — Сжав плечо Фрэнсиса, помолчал, а когда тот медленно отвел руки от искаженного лица, спросил: — А что ваша сестра?
— С ней все будет в порядке. Это был шок. Она лежит в гостиной. Брюс, пойди посиди с ней и, ради бога, не поднимай пока тревогу в доме. Не думаю, что кто-то еще услышал ее крик. Если представится возможность, попроси сэра Анструдера прийти сюда.
Мэссей нехотя направился к двери, то и дело оглядываясь, и едва не налетел на стеклянный шкаф.
Фрэнсис сказал:
— Это… Наверняка это вопреки правилам, но я должен закурить. — Он достал сигарету, закурил и после пары затяжек добавил: — Без тетивы не обошлось? Да?
— Похоже на то.
— Стало быть, кто-то удушил его. Так ведь?
— Говорите потише. Да, выглядит так.
— Чудовищно! В голове не укладывается… Кто бы это мог сделать, а? Послушайте, сэр, вы же сидели в библиотеке, да?
— Да, — кивнул Тэрлейн.
— Вам была видна эта дверь?
— По сути дела, я не сводил с нее глаз ни на секунду после того, как ваш отец пошел туда… Это было минут за пять или чуть больше до того, как вы сами туда вошли.
Фрэнсис задумался.
— Но тогда куда делся убийца? Может, он спрятался где-то поблизости? Господи, неужели вы думаете…