— Нам известно, что в ночь поминок по Лиане Мартин вы были в Пирсон-парке, — начал шериф.
Эйвери Питерсон даже не моргнул.
— Ну да, был.
— Может, расскажете, что вы там делали?
Физик пожал плечами:
— Мне было интересно.
— Интересно?
— Ну, кто там что будет петь или читать, что они там вообще собираются делать.
— А вы что, не знали, что взрослых туда не приглашали?
— Я просто следил за своими учениками. Чтобы никто там ничего не натворил.
— А вас что, просили?
— Это было наше с Ленни решение.
— Вы имеете ввиду Леонарда Фромма?
— Да, нашего уважаемого школьного директора. Я имел в виду именно его.
— А он подтвердит ваши слова, если прямо сейчас я позвоню и спрошу?
Эйвери Питерсон достал из кармана куртки сотовый телефон и протянул шерифу.
— Пожалуйста.
— Несколько человек видели, как вы прятались в кустах, — сказал Джон, не обращая внимания на телефон.
Эйвери Питерсон положил телефон в карман и как-то странно улыбнулся.
— А я-то так старался, чтобы меня не заметили.
— Каковы были ваши взаимоотношения с Лианой Мартин? — веско спросил Джон.
— Прошу прощения?
— Пожалуйста, Эйвери, ответьте на вопрос.
— Она была моей ученицей.
— И все?
— То есть?
— Ни для кого не секрет, что вы большой ценитель молоденьких девушек…
— А это что, преступление?
— Нет, зато убийство — это преступление.
Эйвери Питерсон нервно рассмеялся:
— Мне, наверное, послышалось?
И тут раздался приглушенный звук полицейской сирены. Джон пожал плечами.
— Извините, это мой сотовый, — сказал он, вынимая его из заднего кармана брюк. — Насчет сирены дочь придумала. — Он нажал на нужную кнопку и поднес телефон к уху.
— Джон, — прокричал женский голос прежде, чем он успел сказать «слушаю». — Ты должен немедленно приехать! — Потом послышался стук и крики.
— Кэрри?
Но, прежде чем она успела что-либо ответить, связь прервалась и на линии послышались короткие гудки.
21
— Что ты надумала, черт бы тебя подрал?! — злобно прорычал Кэл Гамильтон, яростно вышибая телефон из руки Кэрри.
Кэрри ощутила мгновенную острую боль в пальцах, а телефон, пролетев по комнате, плюхнулся на пол, причем у него отвалилась пластиковая задвижка, и из трубки выскочили батарейки. Они покатились по розовому ковровому покрытию и закатились под белую гофрированную оборку покрывала, свисающую с ее широченной двуспальной кровати.
— Я позвонила шерифу Веберу, — ответила она, прикрывая лицо на случай, если ему надоест замахиваться на неодушевленные предметы и он решит сорвать злость на ней. Она вложила в свое лицо слишком много времени и денег, чтобы его вот так запросто изуродовал какой-то придурок, который взбесился из-за того, что не может найти своей жены. — Он уже едет.
Гамильтон усмехнулся:
— Я видел, как работает шериф. Поверь, он не торопится.
«Для тебя, мерзавец, он, может, и не станет торопиться», — подумала Кэрри, но вслух сказала только:
— По-моему, тебе лучше уйти.
— Я уйду только после того, как заберу то, за чем пришел. — И он сложил на груди свои мускулистые руки и расставил ноги на ширину плеч.
«Чистюля патлатый», — подумала Кэрри, хотя его белая футболка была заляпана грязью и даже на расстоянии нескольких футов от него разило спиртным.
— Я же сказала, что ее здесь нет.
— Тогда где она?
— Откуда мне знать, черт возьми? — раздраженно спросила Кэрри. — Я с ней ни разу в жизни и парой слов не перемолвилась.
— Зато твоя дочь перемолвилась!
— Она уже сказала тебе, что понятия не имеет, где твоя жена.
— Эта маленькая хрюшка врет, и ты тоже. — Кэл отшвырнул ногой стул, преграждавший ему путь, и подступил ближе.
Кэрри невольно попятилась, обозленная на самое себя за то, что позволяет этому пьяному громиле угрожать ей в ее же собственном доме. То же самое пытались делать все ее трое мужей. И всех троих она выгнала из дома. И зачем только Далила открыла дверь! У Кэрри до сих пор стоял в ушах детский голосок дочери, открывшей дверь и опасливо возвестившей о приходе мистера Гамильтона. А потом начался кошмар.
Кэл Гамильтон, всегда казавшийся Кэрри красивым какой-то бандитской красотой, и Далила, казавшаяся особенно толстой в своих джинсах с заниженной талией, стали с жаром в чем-то обвинять друг друга и пробудили, в конце концов, спящую мегеру, ее мать. Роуз стала орать из своей спальни наверху, требуя, чтобы все там немедленно заткнулись, черт подери. И Кэрри подумала не без оттенка уважения, что не родился еще такой мужчина, который сумел бы запугать ее мать.
Далила с Кэрри умчались наверх, а Кэл бушевал в нижних комнатах, без малейших усилий расшвыривая тяжелую мебель, потом разбросал все на кухне, пошвырял вещи из стоявшего в прихожей шкафа, примчался наверх и ворвался в комнату Кэрри. Она едва успела прокричать шерифу несколько слов, как Кэл с бешенством вышиб телефон из ее рук. Но слава богу, Джон уже едет. И, если повезет, будет здесь до того, как Кэл совершит что-нибудь действительно непоправимое.
Дочь заперлась в комнате Роуз, но Кэлу достаточно пару раз пнуть дверь ногой в черном кожаном ботинке, и она разлетелась бы в щепки. Если только Далила не догадается и не сумеет передвинуть тяжелый комод ее матери, стоявший у стены напротив постели Роуз, и забаррикадировать им дверь. Что вполне ей по плечу. Девочку никак нельзя назвать хрупкой фиалкой. В конце концов, должна же быть хоть какая-то польза от ее лишнего веса. Кэрри тут же почувствовала себя виноватой. Нельзя так плохо думать о собственной плоти и крови. Хотя ничего удивительного: она — дочь своей матери.
— В последний раз, Кэрри, спрашиваю, — прорычал Кэл. — Где она, мать твою?
— В последний раз отвечаю, придурок, — решительно заявила Кэрри. — Не знаю я ни хрена!
Вот тут-то он ее и ударил. От сильнейшей затрещины Кэрри упала навзничь, распластавшись на своем пышном белом покрывале. Она лежала не шевелясь и думала о том, что должна была это предвидеть. Она уже оказывалась в подобных ситуациях с пьяными мужланами, которые опускались до того, что отстаивали свою правоту кулаками. Первый муж так сильно избил ее, когда она была беременна Далилой, что она угодила в больницу с двумя сломанными ребрами и трещиной в запястье. Через шесть месяцев после рождения их дочери он снова избил Кэрри, на этот раз сломав ей нос.
Это была первая пластическая операция, вспомнила она теперь, притронувшись к носу, чтобы удостовериться, что Кэл ничего не испортил. Почему Джон так долго? И почему Далила не идет к ней на помощь? Она что, не понимает, что здесь происходит? Должна же она догадаться, что ее мать могут убить с минуты на минуту.
И тут Кэрри услышала высокий детский голосок своей дочери, приказывающий Кэлу отойти, и он волшебным образом подчинился.
— Эй, девочка потише, — услышала она. — Только не делай глупостей. — И когда она повернула голову и посмотрела на порог, то увидела, что там стоит Далила, вытянув вперед руки и держа в своих дрожащих пальцах пистолет.
— Подними руки вверх, — приказала Далила, и Кэл снова сделал то, что ему велели. — С тобой все в порядке? — обратилась Далила к матери.
Кэрри кивнула:
— Шериф Вебер уже едет. — Откуда у Далилы пистолет, черт возьми?
— Слушайте, я просто хочу узнать, где моя жена, и после этого перестану вам докучать. — Кэл говорил так, будто его вторжение было не более чем докучливым соседским визитом.
— Сколько раз тебе говорить, что мы не имеем ни малейшего представления, где она? — сказала Кэрри.
— Она знает, — упрямо повторил Кэл, уставившись на пистолет в руках Далилы. — Она была там сегодня, ее видела соседка.
— Что ты несешь? — И Кэрри снова перевела взгляд на дочь.
— Да, я там была, — подтвердила Далила. — И вчера была, как мы и договаривались. Я стучала и звонила, но мне никто не открыл.
— Ты лживая сука!
— Что ты с ней сделал? — спросила Далила так тихо, что едва можно было разобрать слова.