– Ну как сказать... Давно – понятие относительное. А что случилось-то?
– Да тут такая штука... Двенадцатого сентября убит председатель Лицензионной палаты в сфере медицинской и фармакологической деятельности. Некто Вадим Климович. Взорван в подъезде своего дома.
– Да, я в «Новостях» слышал. Это в минувший четверг? И что? Кто расследует?
– Боюсь, что ты. Дело в том, что три недели тому назад аналогичный взрыв едва не прогремел у дверей квартиры другого чиновника от медицины – заместителя директора Института по контролю биопрепаратов, господина Литвинова. Тогда чудом удалось избежать беды. Взрывное устройство было обнаружено самим Литвиновым. Никто не пострадал. Но господин Литвинов направил письмо в адрес Генпрокуратуры, в котором указывает на предполагаемого преступника. И предупреждает о возможности повторных попыток убрать его самого или людей, связанных с ним деловыми отношениями.
– А он был связан с этим...
– Климовичем.
– С Климовичем деловыми отношениями?
– Да, они по роду своей профессиональной деятельности пересекались.
– И что? Что он Гекубе? Что ему Гекуба? И что нам за печаль?
– Отец Литвинова какой-то знакомец генерального.
– И что? Мы теперь будем заниматься всеми родственниками и знакомыми кролика?
– Что-о? – Меркулов даже приподнялся из-за стола.
– Это из «Винни Пуха», ты давно не перечитывал детской литературы, – успокоил его Турецкий.
– Ты не забывайся! Мы на службе государственной!
– Но не государевой. Ладно, Костя, не заводись. Просто время уже прошло. Там три недели. Здесь, с выходными, считай четыре дня. По холодным следам искать... Сам знаешь. Кто там из криминалистов был?
– Из городской прокуратуры. Криминалисты установили, что характер взрывного устройства в обоих случаях почти идентичен. Сегодня я объединяю оба дела в одно производство. Руководитель следственно-оперативной группы – ты.
– А Слава?
– Подключай Грязнова. Естественно. Куда ж вы друг без друга? Звони на Новокузнецкую, получи материалы по обоим делам. Ознакомься...
– Спасибо, товарищ начальник. Ни за что бы не догадался ни позвонить, ни ознакомиться...
– Да что с тобой сегодня? – Костя повысил голос и зашевелил бровями.
– Извини. Что-то я и вправду не в себе маленько.
– Так приди в себя. Все. Я вас, Александр Борисович, больше не задерживаю.
Костя уставился глазами в лежащие на столе бумаги. Александр поднялся и вышел.
Прошел мимо Клавдии, изумленной невниманием к своей особе, прошел длинным коридором, кивком отвечая на приветствия коллег, закрылся в собственном кабинете. На душе было мерзко.
И что это он прицепился к Косте? Почему обижает боевую подругу Клаву холодным равнодушием? И, наконец, отчего его раздражает собственная жена, безупречная Ирина Генриховна?
Невозможно было признаться себе, что виной всему тонкая девочка Настя. Девочка, годящаяся ему в дочери. Которую он не видел с той минуты, когда она вышла из его машины и исчезла за поворотом, взмахнув на прощание рукой в браслетах. Девушка, о которой думал непрестанно вот уже несколько дней.
Через пару часов в кабинете Турецкого появился «важняк» из городской прокуратуры, Томилин.
Они были знакомы, пересекались не раз по разного рода служебным делам. Москва – город маленький. Александр приветливо улыбнулся, поднялся навстречу коллеге.
– Привет, Турецкий! – с некоторой долей не то фамильярности, не то пренебрежения поздоровался гость, пожимая протянутую руку.
Александр помнил, что коллега и соратник отличается некоторым гонором. Да к тому же, видимо, обижен, что дело о взрывах передано в Генпрокуратуру. Что как бы означало несостоятельность городского ведомства. Вот ведь парадокс: казалось бы, снимают с тебя тяжкую ношу расследования возможного «висяка» – так радуйся! Ан нет, лицо следователя – сама холодность и неприступность. Ясно, обижен. Саша и сам был таков. И сам бы обиделся в подобной ситуации. Поэтому попытался разрядить обстановку и принял предложенный тон общения.
– Здорово, Томилин. Садись, дружище. Вот не было у бабы забот, так купила порося. Кому это надо: у опытного следака забирать дело и передавать другому...
– Не менее опытному, – закончил Томилин и слегка улыбнулся.
Лед был растоплен.
– Ладно, мы предполагаем, а там... – Турецкий указал пальцем вверх, – располагают. Давай рассказывай, показывай.
– С чего начать? Ну пожалуй, с данных экспертизы.
«Верно, начинаешь с главного», – отметил про себя Турецкий.
– Так вот, по данным взрывотехнической экспертизы оба взрывных устройства, то есть то, в результате действия которого погиб Климович, и то, что не сработало у дверей квартиры Литвинова, – практически идентичны. В обоих случаях использован пластит одинаковой мощности, в обоих случаях упакованный в пластиковую коробочку. Знаешь, такие коробочки скрывают проводочки обычных дверных звонков. Висят в квартирах.
– А висели?
– Одно – снаружи двери в квартиру Литвинова, на стене лестничной площадки. Другое – на двери в подъезде дома, где проживал Климович.
– Первый взрыв не прогремел, как нам известно. Почему?
– Литвинов эту коробочку обнаружил. И вызвал милицию.
– Кто приезжал?
– Из линейного отдела. Пятьдесят первого. Но когда они приехали, устройство уже было обезврежено.
– Кем?
– Электриком.
– Не понял?
– Вот протокол допроса, ознакомься.
– Ознакомлюсь, конечно. А что это за электрик такой? В двух словах?
– Бывший сапер. Воевал в Афгане.
– Его допрашивали?
– А как же! Сколько нервов стоило – это отдельная песня. Он, видишь ли, контуженый. И заикается так, что ответ на первый вопрос: фамилия, имя, отчество – занял минут пять. Пришлось проводить допрос в письменной форме. Он показал, что, поскольку взрывпакет был снабжен таймером – а соседи подтвердили, что оттуда тикало, – он не стал ждать саперов. Во-первых, потому, что опасался за жизнь людей. Действительно, как оказалось, взрыв был запланирован на девять часов. Во-вторых, он, видите ли, сам сапер. И еще посаперистее, так сказать, других... У него инвалидность по «мозгам». Что с него взять?
– Но разминировал удачно?
– Удачно, удачнее некуда. Все в его «пальчиках». Так все замусолил своими ручищами, что ни хрена там больше не найдешь. Впрочем, тот, кто эту бомбу к стенке присобачил, наверняка в перчатках работал.
– А кто допрашивал этого... Литвинова?
– На которого покушались? Я допрашивал.
– Какое он произвел на тебя впечатление?
– Как тебе сказать... Двоякое. С одной стороны, он был напуган случившимся, что понятно. С другой – тут же указал на возможного преступника. Причем довольно определенно. Даже педалировал.
– И кого же он считает возможным преступником?
– Есть такой доктор – Анатолий Нестеров. Не слышал?
– Бог миловал. Я пока без докторов обхожусь.
– Ну этот тебе вряд ли и понадобится. Ты у нас и так Джеймс Бонд.
– Не понял?
– Нестеров руководит частной клиникой «Возрождение». В этой клинике делают операции по омоложению. Очень модное, но совершенно закрытое заведение. Клиенты – звезды шоу-бизнеса, телемены и телевумены и даже политики. Ты давно нашего бывшего президента по телику не видел?
– Недавно видел.
– И как он тебе?
– Статус пенсионера явно пошел ему на пользу.
– Это статус «Возрождения» пошел ему на пользу.
– То есть?
– Ну да. Прошел там курс лечения. Результат – на лице.
– И зачем такому успешному доктору заниматься уголовщиной? В самом крайнем ее варианте?
– А затем. Со слов Литвинова, Лицензионная палата и Институт по контролю биопрепаратов отозвали лицензию, разрешающую клинике Нестерова заниматься своей деятельностью. А очередь на курс лечения – на полгода вперед. И люди уже проплатили этот курс. Улавливаешь?