Оге Сёренсен отбросил все отвлекающие игры воображения. Он сконцентрировался, сфокусировался на отрыве от трамплина. Концентрация на главное, туннельное мышление. Сразу же нужно было вызвать в памяти тысячу раз тренированный спуск, который за десятые доли секунды доставлял до стола отрыва, а это при прыжке с трамплина имеет самое большое значение. Взгляд Оге сузился. Очень далеко впереди он еще слышал свое имя, а потом обычное нарастающее «Ах» и «Ох» толпы. Двадцать шесть тысяч зрителей вытянули головы вверх. И даже скандинавская богиня асов Скади (компетенции: охота, горы, зима) сидела у него на плечах и уже распростерла бережно крылья, чтобы окрылить его на пути в бездну.
Отрыв от трамплина был великолепным, как по учебнику, и датский Икар взлетел высоко в небо. Его позу, естественно, нельзя было сравнить с отточенными фигурными полетами Хаппонена, Канкконена или Ахонена, но, окрыленный богиней Скади, он держался в воздухе исключительно достойно. Двадцать шесть тысяч голов следили за серпантином, спрессованной параболой y2=2px, ипсилон — в квадрате — равняется — 2 р-х-Шленцер. Но сейчас, на самой высшей точке конического сечения, на той точке, выше которой уже нет, датчанин начал петлять, переходить в штопор, ложился на бок, как байдарочник в новом потоке воды, это не было хорошей техникой полета, это вообще уже не было никакой техникой, нет, это было падение с высоты. Оге слегка подтянул одну ногу и повернулся боком вокруг своей оси; летя спиной вперед, он пытался собраться, пытался воспротивиться этому неминуемому падению в бездну, но вновь стал грести и барахтаться, и из испуганного рокота толпы уже прорывались отдельные язвительные выкрики.
Кое-кто в секторах от А до Д там внизу еще надеялся, что он еще справится с собой, единственный член национальной сборной Дании, к которому хотя бы уже поэтому проявляли немного симпатии. Кое-кто думал, что это, возможно, просто шутка, небольшой вставной номер, скандинавский розыгрыш. Но это была не шутка. Это было падение. И теперь рокот и крики переросли в пронзительный визг. Диктор стадиона, обычно всегда готовый ко всяким неожиданностям, заорал в микрофон:
— Господи, только не это!
А потом и он замолк. Датчанин слетел стремительно на наклонную полосу приземления, и, прежде чем он ударился о нее, многие отвернулись. Казалось, что хруст костей было слышно до самых дальних частей стадиона.
3
Среди тех, кто не отвернулся, а совершенно сознательно смотрел, присутствовали только что вышедший на пенсию старший лесничий Вилли Ангерер, член совета общины Тони Харригль, спортивный психолог и специалист в области исследования конфликтных ситуаций Манфред Пенк и, в заполненной до последнего места ВИП-ложе с прекрасным видом на происходящее, бизнесмен Калим аль-Хасид из Дубая.
Возможно, Калим из названных лиц был как раз тем, кто больше всех понимал что-то в прыжках на лыжах с трамплина в целом, и в шумихе вокруг прыжков с трамплина в особенности. Хотя он был чистокровным арабом, выросшим в сухих-пресухих пустынях арабских Эмиратов, жившим в центре Дубая, и позже во многих, не видевших снега, крупных городах мира, но он знал все об этом виде спорта. Прыжки на лыжах с трамплина завораживали, потому что они являлись для него символом настоящей роскоши. Огромные затраты, связанные с прыжками на лыжах, просто возбуждали Калима. Несколько избранных скатываются на самых дорогих спортивных снарядах мира в пропасть. А толпы приходят в восторг от этой дисциплины, которая якобы начиналась с того, что приходилось прыгать с куч смерзшегося навоза. Он слышал, что только в одной Норвегии имелось полторы тысячи трамплинов. В Дубае пока еще не было ни одного, но Калим аль-Хасид намеревался изменить эту ситуацию. Он планировал построить посреди сверкающего Сити трамплин, самый крупный в мире, первый в Объединенных Арабских Эмиратах. Он хотел бы установить его в районе Джумейра, вначале можно будет пролететь с него более чем на триста метров, а потом, может быть, и на четыреста или пятьсот метров, ведь все это лишь вопрос разгона. Прыгуны будут парить под бурные аплодисменты двухсот тысяч зрителей прямо в сторону моря и там приземляться на маленьком искусственном острове. Невозможная игра воображения? Галлюцинации после продолжительных скачек по пустыням без седла? Безумные фантазии под звуки дудочки из «Тысячи и одной ночи»?