Когда я вернулась в гостиную, мама держала последний подарок и, черт возьми, это было что-то с чем-то. Пара красных пэстис в комплекте с трусиками с разрезом. Она помахала ими передо мной и поиграла бровями.
— Смотри, Оливия.
Да, я вижу. Всего отбеливателя мира будет мало, чтобы стереть эту картинку с моих глаз. Я выдавила улыбку.
— Гарри не будет знать, от чего его хватит удар, — произнесла я, занимая соседнее свободное место.
Она хихикнула.
— Перед отъездом в свадебное путешествие я обязательно перепроверю, взял ли он свои таблетки для сердца. Не хочу довести его до сердечного приступа.
Ассоциация с вызванным сексом сердечным приступом пробудила воспоминание об Эрике, и в груди стало больно. Я закусила губу и опустила голову.
Мама потянулась и взяла меня за руку.
— О, Ливви, маленькая, прости. Я не подумала, — извинилась она.
— Все нормально.
К счастью, ее подруги были слишком заняты, чтобы услышать наш разговор. Они улюлюкали и смеялись над подарками, которые передавали из рук в руки. Мама пальцем приподняла мой подбородок и заставила посмотреть ей в глаза.
— Ты же знаешь, я бы все на свете отдала, чтобы сегодня вместо меня замуж выходила ты.
— Ой, мама, ты так не думаешь.
Она покачала головой.
— Думаю. Лучше бы ты была счастлива, а не я.
— Но я счастлива, — возразила я.
Мама неодобрительно поджала губы.
— Врать собственной матери невежливо.
— Я не вру. Я вполне довольна жизнью.
Ладно, я врала и не краснела. Я не просто отчаянно желала, чтобы меня трахнули. Мне безумно хотелось назвать кого-нибудь своим. Чтобы обниматься в кровати в субботнее утро. Чтобы вести простые беседы за приготовленными дома курицей и пончиками. Чтобы спорить о том, что смотреть — футбол или «Lifetime». Чтобы возить наших детишек в спортивные и танцевальные секции. Чтобы делать все те мелочи, которые обычную жизнь превращают в неповторимую.
И хотя временами хотелось воздеть руки и прокричать в небеса «ЗА ЧТООО?!», я держалась. Вместо того чтобы погрузиться еще глубже в пучину жалости к себе, я решила выбираться из бездны. В конце концов, сегодня у мамы счастливый день. Она достаточно натерпелась после смерти отца и не заслужила смотреть, как дочь сломлена и страдает.
— Серьезно, мам, я в порядке. Не теряю надежды, что однажды прискачет мой принц. Просто, наверное, сейчас его удерживают в какой-нибудь заморской темнице.
Мама явно не была полностью удовлетворена моими аргументами, но все же одарила меня улыбкой.
— Я молюсь каждый день, милая. Больше всего на свете хочу, чтобы вы с Алленом остепенились.
— Теперь твоя очередь не врать. В тайне ты мечтаешь, чтобы мы создали семьи и наделали тебе внуков.
При упоминании о продолжении рода темно-синие глаза матери засверкали от удовольствия.
— Ладно, возможно, я бы душу продала за внука... или троих, — ответила она со смешком.
— Если тебе от этого станет лучше, то я подумываю заморозить яйцеклетки. Ну, чтобы потом воспользоваться ими, если принц так и не объявится.
Радость мамы мгновенно испарилась.
— Я имела ввиду не это.
Пиз ткнула маму палкой в ногу.
— Что скажешь, Морин? Теперь сможешь всем рассказывать, что ждешь внука, как только он оттает.
Мама закатила глаза.
— Простите, что я не в восторге от перспективы криозаморозки.
Пиз фыркнула.
— Сколько бы Аллен не совал свой фитилек в чужие задницы, ты все равно станешь бабушкой, не успев опомниться. — Когда мы с мамой в ужасе уставились на нее, Пиз пожала плечами. — Это правда.
— Даже спрашивать не хочу, откуда ты знаешь об интимных подробностях жизни Аллена, — произнесла мама.
Подмигнув, Пиз ответила:
— Я никогда не раскрываю свои источники.
— Слава богу! — пробормотала я, чем заработала от Пиз удар тростью по колену.
— Ай!
— Я бы дорого заплатила, если бы мои источники нашли и про тебя какие-нибудь пикантные подробности, — хмыкнула она.
— Оставь Оливию в покое, Элоиза, — предостерегающе проговорила мама.
Пиз оперлась на трость.
— Я лишь констатирую факт отсутствия у Оливии личной жизни.
Я сжала пальцами переносицу, чувствуя, как подступает головная боль и мысленно начала повторять: «Не вмажь своей бабушке. Не вмажь своей бабушке!»
— Мне нужно обезболивающее, — произнесла я, поднимаясь.
— Ой, не будь такой трусихой, Ливви. Ты же знаешь, что я всего лишь шучу, — крикнула вслед Пиз, когда я направилась в спальню, где лежали вещи и сумочки.
Поборов желание послать ее нахер, я решила поступить мудро и не обращать внимание. Когда вошла в спальню, Джилл натягивала пальто.