Пока Семилукова работала со специалистом, Усольцев тихо сидел в уголке и внимательно следил за женщиной. Зрительная память у Зои Константиновны оказалась на удивление хорошей, она чуть ли не с ходу помогла составить сразу несколько фотороботов. После чего Усольцев вызвался отвести её домой, и женщина не стала отнекиваться.
Как-то так само собой получилось, что оперативник остановил автомобиль возле уличного кафе, мимо которого они проезжали. Ленивое августовское солнце золотило верхушки тополей, толпившихся недалеко от дороги. На газоне цвели однолетние георгины, петунии, настурции. «Всё-таки жизнь прекрасна, – подумал Усольцев, – несмотря на превратности судьбы, время от времени поджидающие некоторых из нас за каким-нибудь поворотом. Так что не стоит лишать себя простых и доступных каждому радостей жизни». Он тут же укорил себя: «Философ выискался». И улыбнулся своим мыслям.
– Вы чего, Константин Владимирович, надумали? – спросила она.
– Ничего я не надумал, – ответил он, помогая ей выбраться из салона, – просто мороженого захотелось. Вы ведь тоже, Зоя Константиновна, любите мороженое?
– Люблю, – кивнула она, – а как вы догадались?
– Я заметил, что у нас с вами много общего, и подумал, что, раз я люблю мороженое, вы тоже его любите, – он состроил уморительную рожицу.
– Ну и хитрец же вы, – рассмеялась она.
– Пойдёмте, – он подал ей руку и повёл к ярко-оранжевому зонтику, похожему на летнее солнце.
Когда они сели за столик, женщина то ли задумалась о чём-то, то ли загрустила.
– Вы чего пригорюнились, Зоя Константиновна? – спросил лейтенант.
– Да вот думаю, что скоро осень.
– Осень? – переспросил он. – Так ведь ещё самое начало августа. А теперь и в сентябре может быть лето.
– Я не об этой осени, – ответила она и посмотрела ему прямо в глаза.
– А о какой же? – заморгал длинными, как у девушки, ресницами старший лейтенант.
– О бабьей.
– О бабьей? – удивился он, а потом спохватился: – Что это вы выдумываете, Зоя Константиновна?! Вам до осени ещё, как мне до пенсии! Как медному котелку!
Она невольно рассмеялась. Довольный тем, что развеселил её, оперативник заказал мороженое и безалкогольный коктейль.
То, что женщина любит мороженое, он понял, как только она зачерпнула первую ложечку и поднесла её ко рту. И в этот момент неожиданно для него самого с его губ слетели слова:
– Зоя Константиновна, может, отбросим наши отчества?
– В смысле? – медленно произнесла она.
– В том смысле, что вы Зоя, а я Константин.
– А разве так можно? – Она стрельнула в него лукавым глазом.
– Служебная инструкция этого не запрещает, – ответил он, тщетно стараясь придать лицу серьёзное выражение.
Женщина прыснула со смеху, и он рассмеялся вместе с ней. Обоим было жаль, что посидеть за столиком им пришлось недолго. Усольцеву нужно было возвращаться на службу.
Он высадил её возле дома и проговорил тихо:
– До вечера, Зоя?
– До завтрашнего вечера, – так же тихо ответила она.
Он кивнул, давая понять, что понял, и добавил:
– Я позвоню.
Она не стала дожидаться, пока он уедет, почти бегом заспешила к крыльцу и юркнула в подъезд.
«Я ведь собирался начать крутить с ней роман, когда завершится это дело, а оно вон как всё повернулось, – подумал Усольцев, и сердце его ёкнуло. – Кажется, я попал всерьёз и надолго». Но эта мысль его почему-то нисколько не опечалила. «Чему быть, того не миновать», – вспомнил он присказку своего деда.
Эксперты изучали и сравнивали отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире Игнатьева. И надо сказать, что отпечатков мужских пальцев было огромное множество. Сразу даже трудно было представить, сколько же всего мужчин побывало в этой квартире. Среди них были оставленные довольно давно и те, которые появились в квартире сравнительно недавно. Начали с наиболее поздних.
Одни из них принадлежали некому Эдуарду Васильевичу Смороднову, образцы которого по счастливой случайности оказались в картотеке. Парень проходил свидетелем по делу о распространении наркотиков. Однако улик против него никаких не было, одни подозрения, и гражданин Смороднов отделался лёгким испугом.
Впрочем, Эдуард Васильевич и на этот раз не испугался, увидев сотрудников полиции на пороге своей квартиры.
– Чего на этот раз? – лениво зевая, спросил он.
– Отпечатки ваших пальцев обнаружены в квартире Севастьяна Павловича Игнатьева.
– Никакого Игнатьева я знать не знаю, – ответил не моргнув глазом Смороднов.