Лейси не носила пижамы. Как только ей исполнилось десять, она настояла на ночных рубашках, как у тети Мими. Мать считала, что в ночных сорочках, даже фланелевых, есть нечто непристойное. Впервые приехав к Мими в пятнадцать лет, Лейси обнаружила, что ночные сорочки и белье могут шиться из шелка и атласа. Она надела любимую черную шелковую сорочку и только сейчас ощутила настоятельную потребность проверить сообщения на автоответчике. Ничего. Должно быть, Брук задержалась в суде. Рядом с телефоном лежала визитная карточка Вика.
Он не оставил домашнего телефона. Может, сообщить ему о взломе, а взамен получить какую-то секретную информацию, если она у него есть?
Она подняла трубку и набрала номер.
— Донован, это Лейси Смитсониан.
Зачем так официально? Скольких еще Лейси он знает?
— Кто-то вломился в квартиру Энджи Вудз и все разгромил. Непохоже, что украли ценности. Только несколько личных вещиц, и, прямо скажем, выбор немного странный. Я звоню только для того, чтобы дать тебе знать. М-м... спасибо за ужин. А что слышно у тебя? Позвони мне. До свидания.
Она снова проверила дверь, еще раз открыла и закрыла замки. Потянула цепочку, убедилась, что она надежно сидит в гнезде. Всего десять вечера, а ее уже тянуло в постель.
Как унизительно! Он, вероятно, развлекается с той официанточкой из стейк-хауса, а я живу монашкой... Но по крайней мере я монашка в шелковой сорочке.
Глава 9
Телефон выдернул ее из мертвого сна и постели в половине шестого. Спросонья она сбила телефон с тумбочки и долго шарила по полу, прежде чем схватить трубку. Свет включать не хотелось. Лейси широко зевнула.
— Я тебя разбудил?
Голос был мужским. И веселым. Она расслышала это даже сквозь дрему.
— Да! Кто это?
— Вик.
— Сейчас половина шестого! — Она подобралась к окну с трубкой в руке и выглянула сквозь щель в жалюзи. — Темно еще!
— А в Сейджбраше я частенько видел, как ты пробираешься домой в этот час.
Лейси рухнула на постель и застонала.
— Я не пробиралась. Я гордо шествовала. Что тебе надо?
— Ты оставила сообщение. Я подумал, нужно потолковать о «странном выборе» украденных вещей. Цитата, кстати.
— Среди ночи? Ты спятил?
— Что с тобой, Лейси? — издевательски осведомился он. — Разве ты не одна?
— Вик, я вешаю...
— Буду через двадцать минут. Одевайся.
— Не смей мне приказывать...
В ухо ударили короткие гудки. Ну уж нет, он не застанет ее в ночной сорочке и растрепанном виде, хотя, возможно, и весьма привлекательном.
Лейси натянула черные слаксы, черную водолазку, носки и туфли. Времени умыться и накраситься почти не оставалось.
Хорошо, что в ее руках кисточка превращается в волшебную палочку! Немного тонального крема, румяна, чуточку теней и карандаш для век. Очевидно, звонок Вика придал ей небывалой энергии.
Телефон снова звякнул. Она подняла трубку:
— Ну. Что теперь?
— Я внизу. Впусти меня.
— Как? Эксперт по безопасности не может войти?
— В это время никто не заказывает пиццу. Впусти меня, пожалуйста, Лейси.
Лейси набрала номер, чтобы открыть дверь вестибюля. И еще для того, чтобы швырнуть ему в голову чем-нибудь потяжелее, когда он заявится в квартиру. У нее имелось ровно две минуты, чтобы протащить расческу через полностью вышедшие из-под контроля волосы и свернуть их в улитку. Она умудрилась воткнуть последнюю шпильку как раз в тот момент, когда в дверь постучали.
Глубоко вздохнув и придав лицу подобающее случаю выражение, она открыла и наткнулась на пристальный взгляд Вика. И сразу подумала, что ему не мешает побриться.
— Вот это да! Уже одета? А я думал, ты из тех женщин, которые часами приводят себя в порядок.
— Я готова тебя пристрелить!
— За комплимент? Тяжелый у тебя характер, Смитсониан!
— Ты и не представляешь насколько.
— Тебе нужно что-то сделать с бровями. Они так и взлетают вверх каждый раз, стоит тебе увидеть меня.
Лейси с досадой поморщилась.
— Знаешь, а ты такая секси, когда злишься! Иди и возьми пальто.
— Перестань командовать.
Нет, этот человек невыносим!
— Лейси, прошу тебя, возьми пальто. Мне нужно кое-что тебе показать. Пожалуйста.
Она уведомила его, что по воскресеньям любит спать долго и, если это не вопрос жизни и смерти, ему придется худо. Вик вежливо слушал.
— Ты хотел поговорить об Энджи? — Она схватила маленькую сумочку и черное пальто. На этот раз цвет ее ансамбля вполне соответствовал настроению. — Куда ты меня везешь?
Он придержал для нее дверь и зашагал по коридору, не дожидаясь, пока она повернет ключ в замке.
— Мы едем к мемориалу Джефферсона. Я подумал, что ты захочешь увидеть цветущие вишни на рассвете.
Лейси уставилась на него, стараясь не поднимать брови слишком высоко.
— Теоретически — да.
— Тебе понравится. Верь мне, и все будет хорошо.
Лейси не ответила. И не произнесла ни единого слова, пока они не подошли к джипу. Она молча села. Вик выехал на Южную Вашингтон-стрит и направился по обсаженной деревьями дороге навстречу светлеющему небу. Лейси закрыла глаза, и очнулась, только когда он остановился на стоянке, заглушил мотор, вышел и постучал в ее окно.
До чего же он классно смотрится, даже с двухдневной щетиной! Кстати, а щетина действительно двухдневная?
Вик терпеливо ждал, пока она выйдет. В руке у него вдруг оказался бумажный пакет, из которого он, как фокусник, достал стаканчики с кофе и лимонную, посыпанную маком булочку размером с небольшую летающую тарелочку.
— Завтрак, Смитсониан.
Лейси невольно улыбнулась. Горячий кофе — то, что нужно прохладным утром. Прихлебывая на ходу, они направились к мемориалу. Вик ухмылялся, как нашкодивший ребенок.
— Ну скажи, пожалуйста, бойскаут-переросток, ты когда-нибудь вообще спишь?
— Это очень личный вопрос, Лейси.
— Простое любопытство.
— Я сидел в засаде.
— Что-то пикантное?
— Нет, а если бы и было, я все равно бы не сказал.
— Спасибо за доверие.
— Ничего личного. Но я не спал, и...
— И подумал обо мне. Спасибо огромное.
Первые лучи солнца рассыпались по воде. И никаких следов мародеров-бобров, разорявших историческую гордость Вашингтона, подгрызавших стволы бесценных вишневых деревьев и даже уничтоживших пару-тройку, к великой досаде парковых служащих, которые установили круглосуточное наблюдение за водяными безобразниками. Однако сейчас цветущие вишни так и просились на пленку, и многочисленные фотографы прибыли на ежегодный поиск необходимой натуры, чтобы запечатлеть случающееся раз в году чудо.
— Итак, кто обнаружил, что в квартире погибшей побывал грабитель?
— Мы со Стеллой.
— У тебя просто талант попадать в подобные ситуации.
Лейси дала ему отпор, после чего они немного поспорили. Но дело кон
— Что-то ценное?
— Ничего стоящего упоминания. Грабитель оставил телевизор и видик.
— И взял исключительно предметы, имевшие отношение к ее телу. Или волосам.
— Когда ты так говоришь, это звучит еще неприятнее. Просто мороз по коже.
— Если тебе от этого станет легче, признаюсь, мне тоже не по себе.
Они уселись на холодные цементные ступеньки под статуей Томаса Джефферсона. Перед ними расстилался золотистый в рассветных лучах город. Лейси рассказала свою историю и по настоянию Вика повторила еще раз, но надулась, когда он снова принялся задавать вопросы. И хотя это была обычная практика полицейских, которой Лейси пользовалась сама, она терпеть не могла выступать в роли свидетеля.
— Брось, Вик. Я не грабила квартиру. И не заслуживаю допроса третьей степени.
— Прости. Сила привычки.
Они обсудили возможность случайного, не имевшего отношения к смерти Энджи взлома и признали также, что самоубийство не исключено, хотя многое указывает на обратное.