На дальнем конце луга росли три громадные сосны. Между Гамашем и соснами находился пруд, и несколько мальчишек в свитерах возились у воды – наверное, ловили лягушек. Деревенский луг находился, естественно, в центре деревни, его опоясывала улица под названием Общественная, застроенная жилыми домами, и только за спиной у Гамаша, похоже, располагался коммерческий квартал деревни. Очень маленький квартал. Насколько успел заметить Гамаш, весь квартал состоял из depanneur[14] (вывеска с логотипом пепси гласила «Беливо»), boulangerie[15], бистро и книжного магазина. От Общественной улицы отходили четыре второстепенные, словно спицы колеса или указатели стран света на компасе.
Гамаш сидел, наблюдал за жизнью в деревне и вдруг понял, как она прекрасна с ее старыми, выходящими на луг домами и их многолетними садами и деревьями. Каким естественным и безыскусным все было, и пелену горя, опустившуюся на это маленькое сообщество, люди несли с достоинством, скорбью и некоторой долей фамильярности. Эта деревня была старой, а старости всегда знакома скорбь. И утрата.
– Говорят, завтра ожидается дождь.
Гамаш поднял голову и увидел Бена со старой и – судя по запаху – разлагающейся собакой на поводке.
– Неужели? – Гамаш показал на место рядом с собой, и Бен сел, а Дейзи благодарно рухнула рядом с ним.
– Начнется утром. И похолодает.
Несколько мгновений они посидели молча.
– Вон там дом Джейн. – Бен показал на маленький каменный коттедж слева от них. – А дом неподалеку принадлежит Питеру и Кларе.
Гамаш перевел взгляд: этот дом был немногим больше, чем дом Джейн, и если ее был построен из плитняка, то этот – из красного кирпича в стиле, известном как «лоялист». Вдоль фасада шла простая деревянная веранда, на которой стояли два плетеных кресла-качалки. Рядом с дверью он увидел окно, и еще два – на втором этаже с жалюзи, выкрашенными в теплый темно-голубой цвет. В аккуратном садике перед домом росли розы, многолетники и фруктовые деревья. «Кажется, райские яблоки», – подумал Гамаш. Несколько деревьев, в основном кленов, разделяли дом Джейн Нил и дом Морроу. Впрочем, теперь их разделяло нечто большее, чем деревья.
– А это мой дом, – сказал Бен, показывая на привлекательный старый особняк, обитый вагонкой, покрашенной в белый цвет. Внизу у дома была пристроена веранда, а наверху имелись три спальни. – Но я думаю, что вон тот дом наверху тоже принадлежит мне. – Он неопределенно махнул в сторону неба.
Гамаш решил, что Бен говорит метафорически или даже метеорологически. Потом его глаза с пушистых облачков опустились на крышу дома, прилепившегося к склону холма, по которому проходила дорога, ведущая из Трех Сосен.
– Мы владеем этим домом вот уже несколько поколений. Там и моя мать жила.
Гамаш не знал, что на это ответить. Он видел такие дома и раньше. Много раз. Они, как это стало известно Гамашу во время его учебы в Колледже Христа в Кембридже, назывались викторианскими махинами. Довольно живописное название. И Квебек, в первую очередь Монреаль, имел свою долю махин, построенных шотландскими баронами-разбойниками на деньги, заработанные на строительстве железных дорог, алкоголе и банковском деле. Эти дома держались на гордыне, а это не очень надежная опора, и многие из них разрушились уже много лет назад или были подарены Университету Макгилла, которому еще один викторианский монстр требовался не больше, чем вирус Эбола. Бен с любовью смотрел на свой дом.
– И вы переедете в большой дом?
– О да. Только там придется поработать. Некоторые его части просто как из фильма ужасов. В жутком состоянии.
Бен вспомнил, как он рассказывал Кларе о тех временах, когда они с Питером играли в войну в подвале и натолкнулись на змеиное гнездо. Он никогда не видел, чтобы человек зеленел, а вот Клара позеленела.
– А деревня названа по этим трем соснам? – Гамаш посмотрел на деревья посреди луга.
– Так вы не знаете эту историю? Эти три сосны – они не те, что были вначале. Им всего шестьдесят лет. Моя матушка помогала их сажать, когда была еще ребенком. Но сосны там росли и в момент основания деревни, более двухсот лет назад. И всегда три штуки. Три Сосны.
– Но почему? – Гамаш с интересом посмотрел на Бена.
– Это такой символ. Для лоялистов Объединенной империи[16]. Только они тут и живут, если, конечно, не считать абенаков[17].
Гамаш обратил внимание, что Бен в своем объяснении словно и не заметил тысячи лет обитания в этих местах коренных американцев.
16
Лоялистами в Канаде называют американцев, оставшихся преданными английскому королю после американской революции. Немалая часть лоялистов переселилась в Канаду, сохранившую верность английской короне.