Резкий треск и хруст вернули его к действительности.
Груди Кэт Бишоп вывернулись наружу над содранными лоскутами кожи, обнаженными ребрами, мышцами, внутренними органами. Поблескивало сердце, легкие, почки, печень. Поскольку сердце больше не билось, на углубленный стальной стол, где лежало тело, стекла лишь ленивая, вялая струйка крови.
Держа в руках нечто вроде садовых ножниц, Надюшка перерезала ребра мертвой женщины. Грейс, как и остальные присутствовавшие, отзывался на хруст взрезаемых ребер каким-то сосредоточенным молчанием. Сколько бы Грейс ни наблюдал вскрытие, он не мог привыкнуть к такому реально жуткому звуку. Некогда живой, дышащий, любящий и любимый человек превращался на глазах в простую тушу на мясницком крюке.
Он этого не выносил с самых первых дней службы. Теперь же в его голове метались вразброс мысли о Сэнди. Он отступил как можно дальше от стола.
Постарался сосредоточиться. Женщину кто-то убил. Она достойна большего внимания, чем рассеянный взгляд копа, погруженного в размышления о возможной встрече со своей давно пропавшей женой. Надо отложить подальше телефонный звонок Дика Поупа и сконцентрироваться на насущной проблеме.
Он вспомнил о ее муже, Брайане, о его поведении в комнате для допросов. Что-то было не так. И вдруг сообразил, что совсем позабыл сделать из-за усталости и расстройства.
Вспомнил свой способ точной проверки, когда Брайан Бишоп лжет, а когда говорит правду.
22
Софи вышла из поезда в Брайтоне. Предъявив у барьера сезонный проездной билет, проследовала в сверкающий облицовкой главный вестибюль вокзала. Высоко вверху, под стеклянной крышей, парил одинокий голубь. В зале звучали назойливые сообщения, скучный мужской голос повторял остановки поездов.
Разгорячившись в давке, она обессилела, задержалась у киоска, купила банку коки, открыла, дернув колечко на крышке, и сделала пару глотков, отчаянно – просто отчаянно – стремясь встретиться с Брайаном.
Справа, прямо у себя перед носом, увидела крупный черный заголовок на белой передовой странице «Аргуса»:
«В доме миллионера обнаружена мертвая женщина».
Бросила в урну пустую банку, выхватила из стопки экземпляр газеты.
Под заголовком располагался цветной снимок импозантного особняка в псевдотюдоровском стиле, с подъездной дорожкой и частью улицы, затянутой оградительной лентой и забитой машинами, среди которых были два полицейских автомобиля с опознавательными знаками, несколько фургонов и большой квадратный автомобиль отдела тяжких преступлений. Рядом маленькая офсетная черно-белая фотография Брайана Бишопа в галстуке-бабочке и привлекательной женщины с элегантной прической.
Ниже шел текст:
«Сегодня ранним утром в особняке на Дайк-роуд-авеню, принадлежащем богатому бизнесмену Брайану Бишопу, 41 года и его жене Кэти, 35 лет, был обнаружен труп женщины. После прибытия патологоанатома тело увезли. Расследование ведет суссекская полиция во главе с суперинтендентом Роем Грейсом.
Бишоп, уроженец Брайтона, руководитель компании с ограниченной ответственностью «Интернэшнл ростеринг солушнс», которую «Санди таймс» причислила в этом году к сотне самых преуспевающих предприятий Соединенного Королевства, не дал никаких объяснений. Его жена, член брайтонского благотворительного комитета помощи детям, жертвовала деньги на многие местные нужды.
Нынче днем будет проведено вскрытие».
Софи с тошнотой в желудке смотрела на страницу. Никогда раньше она не видела Кэти Бишоп даже на снимках, не имела понятия, как та выглядит. Господи боже, какая красавица. Гораздо красивей ее, даже нечего сравнивать. Такая стильная, классная, такая…
Софи в отчаянии бросила газету обратно в стопку. Как трудно было заставить Брайана говорить о жене. Она одновременно испытывала жгучее любопытство насчет этой женщины и пыталась отрицать само ее существование. Раньше у нее никогда не бывало романа с женатым мужчиной, да и не хотелось его заводить: Софи старалась придерживаться простого морального принципа – не делай другим того, чего себе от других не желаешь.
Правило рухнуло после знакомства с Брайаном. Он просто-напросто сбил ее с ног. Загипнотизировал. Впрочем, сначала возникла невинная дружба. И вот теперь она впервые увидела свою соперницу. Кэти оказалась совсем другой женщиной, чем она ожидала. Хотя неизвестно, чего следовало ожидать. Брайан о жене практически не рассказывал. Она мысленно представляла себе кислую грымзу с забранными в пучок волосами, противную старую овцу, принудившую Брайана к браку без любви. Но не столь потрясающую, уверенную в себе, радостную красавицу.
Софи внезапно совсем растерялась, спрашивая себя, зачем вообще сюда приехала, о чем думала. Не совсем охотно вытащила мобильник из дешевой матерчатой сумки лимонного цвета, купленной в начале лета, когда они вошли в моду, – теперь сумка показалась на редкость вульгарной и грубой. Как и она сама, мельком отразившаяся в витрине фотоателье в дрянной, некрасивой рабочей одежде.
Надо вернуться домой, переодеться, привести себя в порядок. Брайан предпочитает, чтобы она хорошо выглядела. Помнится, как он был недоволен, когда она однажды, допоздна засидевшись в офисе, встретилась с ним в роскошном ресторане, не успев переодеться.
Немного поколебавшись, Софи набрала номер, прижала трубку к уху, изо всех сил сосредоточившись и по-прежнему не замечая мужчину в куртке с капюшоном, который стоял всего в нескольких футах, перебирая на стенде киоска книжки в бумажных обложках.
Когда прогремело и разнеслось вокруг очередное нудное объявление, она взглянула на массивные часы со стрелками и римскими цифрами.
Четыре пятьдесят одна.
– Да, – сказал Брайан, и она даже вздрогнула, поскольку он ответил еще до гудка.
– Бедненький мой, – пробормотала она. – Я тебе так сочувствую…
– Да. – Ровный пористый голос как бы впитывал ее собственный голос, словно промокательная бумага.
Последовало долгое неловкое молчание. Наконец она его прервала:
– Где ты?
– В отеле. Чертова полиция домой не пускает. Меня не пускают в мой собственный дом. Не желают объяснить, что случилось, можешь себе представить? Говорят, нельзя на место преступления… О боже, Софи, что мне делать? – Он заплакал.
– Я в Брайтоне, – тихо проговорила она. – Ушла с работы пораньше.
– Зачем?
– Я… подумала… не знаю… извини… Подумала, может быть, чем-то сумею помочь. Понимаешь… помочь. – Голос ее прервался. Она смотрела на затейливо украшенные часы. На голубя, который вдруг уселся на них сверху.
– Не могу с тобой встретиться, – отрезал он. – Это невозможно.
Тут Софи поняла, как глупо предлагать свою помощь. Что за чертовщина взбрела ей в голову?
– Конечно, – согласилась она, уязвленная неожиданной резкостью его тона. – Понятно. Только хочу сказать: если могу хоть что-нибудь для тебя сделать…
– Ничего. Спасибо за звонок. Я… должен опознать тело. Даже детям не сообщил еще…
Он умолк. Она терпеливо ждала, стараясь понять его чувства и переживания, сознавая, как плохо его знает, как чужда его жизни.
Потом он глухо вымолвил:
– Позвоню тебе позже, ладно?
– В любое время. В любое… – встрепенулась она.
– Спасибо. Прости… Извини меня.
Потом Софи звякнула Холли, страстно желая с кем-нибудь поговорить. Но услышала только новую запись на голосовой почте с веселым приветствием, раздражившим больше прежнего.
Оставив сообщение, она бесцельно побрела по вокзалу, прежде чем выйти на яркий солнечный свет. Домой идти не хотелось, вообще неизвестно, что делать, чем заняться. По улице к вокзалу непрерывным потоком двигались загорелые люди в футболках, майках, цветных юбках, шортах, с пляжными сумками, похожие на экскурсантов, которые провели здесь день и теперь направлялись домой. Долговязый тощий мужчина с лицом и руками цвета вареного рака, в отрезанных по колено джинсах размахивал большим приемником, откуда гремел рэп. В городе царило праздное, курортное настроение, далекое от ее собственного, как Юпитер.