После трапезы обитатели и гости дома разбрелись по саду по двое-по трое, обсуждая погоду, здешние грибы-ягоды, цены и прочие банальности. Максим было попытался проявить галантность и подхватить под локоток Зинаиду, но между ним и ее локотком откуда ни возьмись встал, как лист перед травой, Иосиф в образе не то бешеного викинга, не то конька-горбунка: раздутые ноздри, зловещий наклон головы, выпяченная челюсть. Назревший конфликт разрядила Евсеевна, добрая душа:
— Максим Максимыч, я тут с вами хотела кое-что обсудить… — пискнула она, появившись за жирным плечом отвергнутого ухажера, набычившегося в ожидании скандала.
— А-а-а… — с облегчением пробасил Максимыч, оборачиваясь на ее голос, — Здравствуй, здравствуй! Ну что, надумала свой домик в деревне продавать! Я уж тебя дожму, не обессудь!
Лидия, что-то вполголоса объясняя, повела неприятного гостя по дорожке, опоясывающей дом, а Зина обняла своего избавителя:
— Ты мой герой!
— Главная составляющая героизма знаешь какая? — улыбнулся Иосиф, целуя ее в висок, — Идиотизм!
— Да уж не без этого! — согласилась Зина и направилась на кухню — надо было помочь Зое помыть посуду.
Впоследствии, вспоминая этот день, ставший для некоторых участников истории последним, Данила с Иосифом не раз упрекали себя в недогадливости. Взгляни они хоть раз на все происходящее объективно, последней жертвы не было бы. Впрочем, о том, как бы все повернулось, не ходи оба самодеятельных сыщика кругами по одному и тому же маршруту, после всех событий можно было только догадываться. А в тот роковой вечер все пребывали в уверенности, что никаких сюрпризов вялый, скучноватый жаркий денек не сулит. Увы!
Все началось с того, что большинство гостей собралось на веранде, и Лидия Евсеевна вспомнила какой-то уникальный способ посола огурчиков, которым якобы владела покойная Вавочка. Вера Константиновна истово ее поддержала, а присутствовавшие здесь же мужчины, которым довелось узнать вкус огуречной амброзии, звучно сглотнули. Потом полились дифирамбы. Зоя припомнила, что где-то в подполе оставалось несколько банок вышеуказанного деликатеса и собралась было за ними слазить. Но тут Лариса, поглядев на сомлевшего от воспоминаний супруга, решительно поднялась с кресла и заявила, что досконально знает местонахождение сокровища. Дабы не пускать никого в святая святых — кладовую с припасами — она сама отправилась доставать заветную баночку с тайной полочки. Минут десять все мирно беседовали о разных там опятах-маслятах по-монастырски, после чего ожидание сменилось опасением: а не умнет ли обжора Лариска добрую половину банки во тьме подвала, так, что остальным и на один зуб не достанется? И в этот напряженный момент (о боже, опять!) раздался визг, переходящий в ультразвук: "Ма-а-а-а-а-моч-ка-а-а-а-а-а!!!"
Словно стадо вспугнутых бизонов, неслись обитатели и гости "фазенды" в кухню. Там, до пояса высунувшись из люка, словно кариатида, торчала Фрекен Бок, сипя и размахивая руками. Ее выволокли наружу и принялись успокаивать. Руслан, обалдев от ужаса, пытался влить жене в глотку первый подвернувшийся напиток — как позже выяснилось, это была чистая, без примеси тоника, водка. Лариса, беззвучно матерясь и отплевываясь, только тыкала пальцем в черный зев люка. Туда заглядывали, но ничего кроме ступенек и грязноватого пола видно не было. Не антисанитария же, в конце концов, вызвала такую реакцию у чистюли Ларки? Единственным объяснением ее ненормального поведения, пришедшим в голову всем сразу, был внезапный приступ боязни темноты, вызванный последствиями вчерашнего отравления. Наконец, Лариса все-таки приняла изрядную дозу спиртного, которым ее по-прежнему упорно отпаивал Руслан, передернула плечами, дохнула перегаром и гаркнула:
— Идиоты! Там Максим! Мертвый!
— Т-твою м-ма-ать!!! — пронесся по дому и затихшему саду хоровой вопль.
Глава 9. "Ты шутил со мною, милый, ты со мной лукавил"