Так Мойру настиг обычный бич музыкальной среды – наркотики. Я хорошо представляла, как это случилось. В этом мире наркотики принимают буквально все и повсюду – от фэнов на концертных площадках до самих рок-звезд. Когда Кевин заставил Джетта и Мойру работать над песнями для третьего альбома, Мойра сломалась. Она начала глотать таблетки, чтобы не засыпать по ночам и сочинять песни вместе с Джеттом. Скоро ей перестало хватать первоначальных доз; она перешла на сильные дозы кокаина и соскочить уже не могла. Джетт не понимал, в чем дело, он не обращал внимания на изменения, которые с ней происходили, и искал силы и успокоения в музыке.
И вот как-то раз вечером Джетт пришел домой, а Мойра исчезла. Она просто собрала вещи и ушла, ничего никому не сказав. Джетт попытался было найти ее – спрашивал ее родных и друзей, но те ничего не знали, и Джетт оставил попытки. Я подозреваю, что в глубине души он испытал облегчение при мысли, что больше не придется терпеть резких перепадов ее настроения и мириться со странностями ее характера. Но сейчас Джетт был так напуган перспективой выпасть из музыкальной жизни, что начал действовать. И совершенно понятно, почему в его окружении занервничали: возвращение блудной дочери сейчас пришлось бы несколько некстати.
Я записала в компьютер все, что у меня было, и посмотрела на часы. Полшестого; если повезет, я еще успею получить кое-какие сведения касательно Мойры. У нее редкое второе имя, Хавьера, и по такому имени легко вести поиск в компьютерной базе данных. Я позвонила Джошу – это мой старый приятель, финансовый брокер. В обмен на шикарный обед раз в несколько месяцев он охотно делает индивидуальные кредитные чеки для «Мортенсена и Брэнниган». Его работа обеспечивает ему доступ к базе данных по кредитам, в которой есть почти все жители Британских островов. В базе есть записи о том, какими кредитными карточками человек пользуется, брал ли он когда-либо ссуды, залезал ли в долги и попадал ли за это под суд. А еще – где он проживает. Одним словом очень удобная вещь. Мы, конечно, могли бы взломать систему и сами посмотреть все, что нужно, но я предпочитаю действовать законными путями, где это можно. И потом, мне нравится обедать с Джошем.
После этого я сделала еще один звонок и тут уж действовала совершенно противозаконно: я звонила знакомому полицейскому, который жил неподалеку, – он возглавлял отряд по борьбе с незаконной торговлей и проституцией. Этому человеку ничего не стоило проверить в служебном компьютере, не привлекалась ли когда-либо к ответственности Мойра Хавьера Поллок. Если у нее хоть когда-то возникали неприятности с полицией, к утру я буду об этом знать.
Все, сегодня я больше ничего уже не сделаю. День и так выдался тяжелый. Сейчас мне больше всего хотелось для разрядки кого-нибудь хорошенько измутузить. Я решила себе в этом не отказывать.
От удара у меня искры из глаз посыпались, и я еще несколько секунд приходила в себя. От следующего удара нужно увернуться. Меня молотила женщина дюйма на три меня выше и тяжелее как минимум фунтов на двадцать, с убийственно злобным взглядом. Я пыталась придать своим глазам похожее выражение и парировать удары с та кой же яростью. Тут она сделала ложный выпад, но я воспользовалась им, чтобы перейти в нападение, – нанесла удар ногой и попала под ребро. Я поняла, что ранила противницу, несмотря на ее защитный костюм, когда она всей тяжестью свалилась мне на ногу. Удачный удар помог мне окончательно избавиться от раздражения, накопившегося за день.
Тайским боксом я начала заниматься три года назад с подачи одного воришки. Впрочем, Деннис О'Брайен скорее не вор, а благородный разбойник: он, конечно, кормит семью за чужой счет, но у него есть свой строжайший кодекс чести – гораздо более строгий, чем у большинства так называемых честных граждан. Деннис никогда не ограбит старушку, никогда не выстрелит в человека. Он грабит только тех, кто может позволить себе стать жертвой ограбления. Он никогда не бывает жесток со своими жертвами, тем более – бессмысленно жесток; в домах он старается не оставлять за собой беспорядка. Еще Деннис никогда не грабит своих друзей, а больше всего в жизни он ненавидит нечестных полицейских: «Кому же и доверять в нашей жизни, если не полиции?!»
Как-то раз мы выпивали с Деннисом, болтая о том, о сем. Я собиралась проникнуть незамеченной в офис одной компании, и мне был нужен совет профессионала. Узнав, что я не владею никакими приемами самозащиты, Денис взбесился.
– Ты ненормальная?! – гремел он. – Люди бывают разные! Ты что думаешь, все вокруг такие, как я? Да есть куча подонков, для которых ударить женщину – плевое дело!
Я засмеялась:
– Но, Деннис, я же не сталкиваюсь с бандитами на улице. Я занимаюсь чистой работой. Люди, за которыми я слежу, не решают вопросы кулаками.
– Ерунда, – перебил меня Деннис. – Ерунда! Хорошо, работа у тебя чистая, но ведь жить в твоем районе просто опасно! Я бы не стал ходить мимо твоего дома, не владея черным поясом по каратэ. Знаешь что, давай-ка встретимся завтра. Я тебя отведу куда следует, и там тебя живо выучат.
«Куда следует» означало – в спортивный клуб, где дочка Денниса была чемпионом по тайскому боксу в группе подростков. Я огляделась, раздевалка и душевая мне вполне понравились, и я записалась на занятия. Жалеть об этом мне не пришлось ни разу. Бокс поддерживает меня в форме, и, кроме того, я всегда уверена в своих силах. Время показало, что Деннис был прав: человек действительно вполне может распустить руки невзирая на высокую зарплату и казенную машину от фирмы, – достаточно как следует его задеть. Но пока правительство Британии не решит пойти по пути США и не разрешит каждому психу носить при себе оружие, я могу не беспокоиться за свою безопасность.
Сегодня тренировка принесла мне то, чего я и хотела. Я принимала душ и чувствовала, как тело расслабляется после тяжелого дня. Теперь я могу спокойно ехать домой и общаться с Ричардом, не боясь, что в один прекрасный момент сорвусь на него. А назавтра у меня будет достаточно сил, что бы снова сесть на хвост Билли Смарту и заодно начать поиски Мойры Поллок.
Я вернулась домой после девяти. Со мной была огромная сумка с едой – по дороге я посетила магазин Ли Хона в китайском квартале. Я вошла через оранжерею в бунгало Ричарда и обнаружила его на диване – он смотрел «Рыбку по имени Ванда» раз, наверное, в шестой. На полу стоял бокал с коктейлем и стакан содовой. Судя по пепельнице, Ричард успел за вечер выкурить блок сигарет, если не больше. Хотя, с другой стороны, может, он просто не выбрасывает окурки уже неделю.
– Эй, Брэнниган, привет! – Ричард не шелохнулся. – Мир все еще на месте?
– В основном да, – ответила я. И помахала пакетом в воздухе. – Угадай, что у меня здесь? Правильно, острые ребрышки.
На это Ричард среагировал. Грустно, конечно, когда порция китайской еды на вынос будит в возлюбленном больше чувств, чем твое появление в доме.
Ричард спрыгнул с дивана и порывисто обнял меня.
– Какая женщина! – восхищенно воскликнул он. – Ты-то знаешь, что нужно мужчине, когда ему приходится нелегко!
Он выхватил пакет у меня из рук. Я пошла в кухню за тарелками, но там меня ждало разочарование. Чистых не было, зато в раковине громоздилась гора грязной посуды. Господи, ну как, как можно жить в таком свинарнике?.. Хотя я уже давно поняла, что у нас с Ричардом разные ценности. Мне стоило многих душевных сил смириться с тем, что для него новый костюм от Армани во много раз привлекательнее посудомоечной машины.
Как бы там ни было, я ему посудомоечной машиной работать не собираюсь.
Я нашла в кухонном шкафу пару китайских палочек и клеенку и вернулась в гостиную. Ричард выложил еду. По горькому опыту я знаю, что если надолго оставить Ричарда наедине с китайской едой, то имеешь все шансы остаться без ужина.
К сожалению, я была связана обещанием и не могла порасспросить Ричарда о Джетте и Мойре, хотя именно сейчас мне бы очень пригодился его совет. Но Ричард, похоже, получал какое-то мазохистское удовольствие от бесконечного перемалывания вчерашней истории. Что ж, по крайней мере, из разговоров о Джетте я могу извлечь что-нибудь полезное для себя… Но Ричард не говорил о Джетте: его интересовал только Нил Уэбстер.