– Дело плохо. Мойру нашли мертвой.
Нил уже не щурился, – его глаза неестественно расширились от ужаса.
– Господи! Не может быть! – воскликнул он. – Мойру? Мертвой? Но как? Когда? Что, произошел какой-то несчастный случай?
Журналистский инстинкт в нем взял верх над испугом, и теперь ему были интересны подробности захватывающей истории.
– Нет, это не несчастный случай. Послушай лучше выйди сейчас в голубую гостиную. Полицейские просят всех собраться там. Кстати, там тебе и расскажут, что случилось.
– Значит, это случилось здесь?
– Почему ты спрашиваешь? А где, по-твоему, это должно было случиться?
– Я не знаю. Вечером она говорила, что вроде бы собирается сходить в деревню, кого-то навестить. Вот я и подумал, что, может, на нее напали на обратном пути. Господи, бедный Джетт… Он, наверное, в ужасном состоянии…
Нил был первым, кто, услышав о смерти Мойры, подумал о Джетте.
– В голубой гостиной, ты говоришь? – спросил он, вставая.
– Да, – ответила я, и мы вышли в холл.
Там на меня набросился полицейский в штатском.
– Кейт Брэнниган? – сурово спросил он.
– Да, это я.
– Почему вы не сказали, что вы частный сыщик?
– Меня никто не спрашивал, – коротко ответила я, не желая вступать с ним в пререкания.
– Инспектор хочет видеть вас немедленно! – сказал полицейский, беря меня под локоть.
Инспектору отвели маленькую комнатку рядом с гостиной, обшитую деревянными панелями и обставленную мягкими кожаными креслами. Именно так я всегда представляла себе настоящий джентльменский клуб. За столом восседал стройный темноволосый офицер лет тридцати с небольшим. Глаза его скрывались за тонированными стеклами очков. Он был одет в светло-голубую рубашку с белым воротничком и белыми манжетами, чуть-чуть выступавшими из рукавов темно-синего костюма. Полосатый галстук был аккуратно завязан.
Одним словом, инспектор отнюдь не был похож на человека, которого подняли среди ночи, и в то же время ему, очевидно, было совершенно не в тягость выполнять служебные обязанности в та кое время суток.
– Я инспектор Клифф Джексон, – представился он. – А вы, должно быть, и есть тот самый неуловимый частный сыщик?
– Здравствуйте, инспектор, – вежливо ответила я. – Я Кейт Брэнниган из агентства «Мортенсен и Брэнниган».
– Кто вы такая, я прекрасно знаю, мисс Брэнниган! – раздраженно бросил инспектор. – Теперь я еще хотел бы узнать, по какому праву вы вмешиваетесь в работу со свидетелями.
– Но я ни во что не вмешиваюсь! Если вы имеете в виду, что я разговаривала с обитателями дома, – так я просто выполняла просьбу вашего сержанта…
– Вы прекрасно знаете, что он не стал бы вас ни о чем просить, если бы знал о вашей профессии!
– Простите, инспектор, но если бы меня спросили, кто я, я бы немедленно ответила. Поэтому не нужно винить меня, коль скоро ваши люди были невнимательны. Я бы очень не хотела с вами ссориться.
– Первые разумные слова, которые я от вас слышу, – проворчал инспектор, что-то записывая на листке блокнота. Дальше он принялся за обычные вопросы, которые всегда предваряют допрос свидетеля. Перед тем как перейти к главному, инспектор надвинул очки на глаза и помассировал крылья носа, и я заметила, какие у него холеные ногти.
– Итак, что вы делали здесь сегодня вечером?
– Заехала навестить Джетта. Мы недавно выполняли для него одно задание, и тогда он сказал мне, чтобы я заходила в гости, если окажусь в этих краях. Я и воспользовалась приглашением.
Я сама понимала, что объяснение мое слабовато, но надеялась, что инспектор примет меня за восторженную поклонницу, которая пользуется любой возможностью увидеть своего кумира.
– Значит, вы просто проезжали мимо в такой поздний час? – язвительно уточнил он. Очки снова соскользнули на кончик носа. – И вы часто ходите в гости среди ночи?
– Нет, конечно! Но я знаю, что Джетт ложится поздно, а я сегодня задержалась по работе, и мне не хотелось ехать в пустой дом, поэтому я решила зайти и напроситься на чашечку кофе. Кроме того, я приехала сюда не так уж поздно, – кажется, сразу после двенадцати.
Инспектору явно не нравилась моя история, но возразить ему было нечего, поэтому он молча слушал.
Я рассказала все так, как мы договаривались с Джеттом, отчаянно надеясь, что и он в свою очередь ничего не перепутает. Что касается меня, у меня было время обдумывать каждую фразу, потому что инспектор записывал мои слова, и я вынуждена была говорить медленно.
Исчерпав тему обнаружения мертвого тела, Джексон попытался расспросить меня о том, кто из домочадцев куда ходил по дому, но тут мне было нечего ему сказать. Наконец он оставил эти бесплодные попытки и спросил:
– Скажите, какого рода задание ваша фирма выполняла по заказу Джетта?
Вот этого я совершенно не хотела обсуждать с инспектором Джексоном, по крайней мере до того, как переговорю с шефом. Так что я набрала в грудь побольше воздуху и смело ответила:
– Мы держим в тайне все задания, которые получаем. Простите, но мы гарантируем клиентам полную конфиденциальность.
Джексон снова надвинул поглубже очки и почесал кончик носа. У него, должно быть, болела голова, и я невольно начала ему сочувствовать бедняге, по всей видимости, предстоит провеет на ногах еще пару суток, если только убийцу каким-нибудь чудом не обнаружат раньше. Тем не менее мое сочувствие не мешало мне соблюдать профессиональную этику.
– Вы утаиваете информацию, могущую послужить материалом для расследования, – изрек инспектор, вздыхая.
Я с нетерпением ждала, что он что-нибудь прибавит, – что угодно, но не очередное юридическое клише. Но инспектор моих ожиданий не оправдал.
– Вы, надеюсь, понимаете, что намеренное создание препятствий в работе следствия является серьезным нарушением закона? Откровенно говоря, мне бы не хотелось предъявлять вам обвинение, но, боюсь, придется это сделать, мисс Брэнниган.
– И мне бы не хотелось, чтобы вы предъявляли мне обвинение. Но ответ будет один и тот же, независимо от того, арестуете вы меня или нет.
Я говорила уверенно, но на самом деле мною владел страх. Мне отнюдь не хотелось отправляться на ночь в камеру! И не только потому, что камера сама по себе малоприятна, но и потому, что это сильно помешало бы моим занятиям.
Инспектор встал и направился к двери со словами:
– Сержант Брэдли, уведите ее отсюда. Погодите, пусть сначала подпишет свои показания.
Сержант подал мне листы бумаги с протоколом, я просмотрела их и подписала. Всю жизнь пытаюсь понять, почему, что бы ты ни сказал, на бумаге все твои слова превращаются в картонные фразы официального языка. Однако на сей раз, ели не обращать внимания на этот канцелярско-полицейский жаргон, мой рассказ был изложен действительно верно. Меня препроводили в холл, где Джексон что-то говорил вытянувшемуся перед ним молодому сержанту.
– Сержант, мисс Брэнниган уезжает, – сказал инспектор, едва завидев меня. – Пошлите кого-нибудь из людей проводить ее. Немедленно.
Обернувшись ко мне, Джексон добавил:
– Настоятельно прошу вас не обсуждать ни с кем обстоятельства этого дела. Я имею в виду не только журналистов, но и всех остальных. Вы не должны разглашать ни время совершения убийства, ни его деталей. Ясно? – Я кивнула. – Когда вы нам снова понадобитесь, мы вам сообщим. А сейчас прекратите совать нос куда не следует! Занимайтесь своими делами, а расследование предоставьте профессионалам.
Вообще-то я ничего не имела против такой перспективы, но почему-то мне казалось, что Джетт не даст мне возможности последовать благому совету инспектора.
Был четвертый час утра, когда я наконец выехала на улицу, помахав на прощание патрульной машине, выехавшей меня проводить. За Колкатт-вилледж я сбавила скорость и порылась в «бардачке», отыскивая что-нибудь более спокойное чем Тина Тернер. Перебирая кассеты, я вдруг заметила впереди машины неожиданно возникшую темную фигуру, которая тут нее метнулась в сторону. Я резко затормозила, выскочила наружу и пробежала несколько ярдов назад, но на дороге уже никого не было. В тишине раздавалось лишь урчание двигателя в моей машине. Впрочем, я и так знала, кто это был. Хотя я видела Мэгги Росситер только один раз, я узнала бы ее в любой момент и в любом месте.