— Прошу вас быть поосторожнее с вопросами, — сказала ей Тофт. — С нами в камере будет охранник. Если Рабен начнет волноваться, я остановлю вашу беседу.
Помещение было холодным и узким, с единственным полупрозрачным окном, около которого стоял Рабен и жадно, с тоской смотрел на свет, льющийся из-за матового стекла.
— Мюг хотел помочь мне, — рассказал он. — Договорился насчет работы для меня. Плотником. У меня получилось бы, и с работой легче выбраться из этой дыры.
— Он нервничал? Может, боялся чего-то?
— Боялся? Мюга непросто было напугать. Он ездил со мной в горячие точки три… нет, четыре раза. Он не боялся.
Лунд терпеливо ждала.
— Но что-то его беспокоило, это точно. Может, какие-то проблемы… Мы же с ним были обычными солдатами, не офицерами. Иной раз нами бывают недовольны.
— В каком смысле?
— Да так, из-за мелочей всяких. Допустим… — он подбирал слова тщательно, — из-за того, что не выказываем командирам должного почтения.
— Только из-за этого?
— Я даже не знаю, были у него проблемы или нет. Зря только заговорил об этом. А что с ним случилось?
Тофт настороженно посмотрела на Лунд. Та медленно произнесла:
— Ему перерезали горло поддельным армейским жетоном. А потом подвесили за ноги вниз головой.
Глаза Рубена расширились.
— Вам это что-то напомнило? — тут же спросила Лунд.
После долгой паузы он наконец покачал головой и сказал:
— Нет.
Лунд заглянула в блокнот.
— Он не ездил в горячие точки уже два года. В последний раз принимал участие в военных действиях в той поездке, когда вас ранило. Месяц назад он снова вступает в армию, а на прошлой неделе вызвался ехать в Афганистан. Почему он вдруг решил вернуться?
— Он говорил, что не чувствует себя здесь счастливым. По-моему, ему просто надоело. Мюг много делал для клуба ветеранов, он был хорошим человеком. Но… — На лице Рабена промелькнула невеселая улыбка. — Кто захочет тратить свою жизнь на таких неудачников, как я? Он был солдатом. Должно быть, соскучился по адреналину.
— И тем не менее…
— Мне больше нечего вам сказать. Я бы хотел отдохнуть.
— Очень хорошо, Рабен, — сказала Тофт, поднимаясь на ноги. — Благодарю.
— Прошу вас взглянуть вот на это. — Лунд взяла свою сумку и вытащила оттуда фотографию, которую показывала Согарду. — Эту женщину звали Анна Драгсхольм. Она была консультантом в Министерстве обороны. Вы не с лишали, была ли она знакома с Мюгом Поульсеном?
Синие глаза Рабена смотрели на нее с интересом.
— Почему это важно?
— Ее убили двумя неделями ранее. Между ее смертью и гибелью Мюга есть связь. Я пытаюсь в этом разобраться.
Рабен подумал несколько секунд.
— Я ее не знаю, — сказал он коротко, подталкивая фотографию Лунд через стол. — Если Мюг знал, то мне не говорил.
Йенс Петер Рабен не был похож на помешанного, думала Лунд.
— Вы уверены?
— Я ее не знаю, — повторил он. — Чего еще вы от меня хотите?
Разговор был закончен. Тофт нетерпеливо переступала с ноги на ногу у двери. Лунд протянула Рабену свою визитку.
— Если что-нибудь припомните…
Он обернулся к Тофт:
— Приношу свои извинения за вчерашнее. Я вел себя глупо. Не знаю, что на меня нашло. Я готов сотрудничать. Скажите мне, что надо делать.
Тофт одарила его улыбкой:
— Отлично. Для начала возобновим медикаментозную терапию. А дальше посмотрим.
Они все обменялись рукопожатиями. Затем две женщины вышли.
— Я удивлена, — сказала Тофт в коридоре. — Наконец-то я от него чего-то добилась.
— Вам повезло, — ответила Лунд, наблюдая, как охранники начинают долгую, тягучую процедуру по выпуску ее наружу, в серый свет свободы.
На парковке она позвонила Странге. Под его командованием несколько групп оперативников искали знакомых Кодмани, опираясь на списки его заказчиков и другие базы данных. Уже было задержано более тридцати человек.
— Что выяснили? — спросила она.
— С чего начать?
— Сначала хорошо бы узнать, где они были вчера во второй половине дня.
Долгая пауза в телефоне.
— Я говорил о другом, — наконец сказал он обиженным тоном. — Само собой, мы проверяем их алиби. Но мне кажется, это все не то. Так, мелкие сошки, только кричать умеют. Всех взяли, словно покорных овечек, с настоящими террористами не бывает так легко. — Он замолчал, а потом все же спросил: — А что у вас в Херстедвестере? Этот Рабен рассказал что-нибудь?