Из окон комнат через забор можно было видеть только узенькую полоску неба. О том, что дом, где жила наружная охрана, был маленький, могли знать видевшие его, но не Государь, который за заборами ничего не видел. О том, что от сторожевых постов, кроме звонков к коменданту, были проведены провода в помещение охраны “и другие пункты”, могли знать их проводившие и дежурившие на постах; но не Государь, которому даже постов не было видно. Никакой сигнализации с проводами для сторожевых постов в действительности и не было, а был проведен только один звонок от часового у парадного входа в переднюю дома Ипатьева.
Вокруг дома Ипатьева стояли часовые от караула и, как отличный службист, Государь никогда не назвал бы их сторожевыми постами, что по уставу имеет совершенно другое значение. Внутренняя охрана помещалась в нижнем этаже, а не в комнате коменданта; в комнате коменданта ночевал только помощник, а Авдеев и Юровский утром приходили, а вечером уходили на свои квартиры. Дежурные два раза в час по ночам не обходили, да специальных дежурных и не было. Были разводящие, дежурившие по неделям, разводившие смены каждые 4 часа.
О каких ключах и для какой цели говорит Государь и что это за ключ № 9? Сам же Государь говорит, что двери не запираются.
А мог ли Государь забыть, что спасению с Ними подлежали не только Боткин, Демидов и Седнев, а еще Харитонов и Трупп? Забыли о них, вероятно, те, кто в Москве сочинял эти документы.
Особенно чувствуется фальшивость документов в тех фразах, которыми обрисовывается корреспондент: “Офицер”, русский офицер из состава организации белогвардейцев, для чего-то особенно подчеркивает в своем письме и старается убедить ожидающего спасения Государя, что “надеемся достичь цели, не рискуя ничем”, “я не считаю это непреодолимым препятствием”, “будьте спокойны”, “мы не предпримем ничего, не будучи совершенно уверены в удаче заранее” и подтверждаем это торжественным обещанием “перед лицом Бога, истории”. Разве, кроме того, вся эта фраза с “заранее” на конце и патетической клятвой похожи на русский слог, на русский дух и в особенности на дух офицера из организации?
Ну, а эта фраза в ответе Царя: “было бы низко с нашей стороны (хотя они ни в коем случае нас не затруднят) оставить их тут…” Чья она? Могла ли быть, при каких бы то ни было обстоятельствах, сказана устами Государя, русского человека, да при всем том прекрасно владевшего родным языком?
Но в то же время, косвенно упрекая “офицера” в низости за то, что он не предусмотрел необходимости спасать приближенных и преданных людей, письмо-ответ не забывает сказать про коменданта доброе слово, который “с нами обращается хорошо”, поместить эту аттестацию, как придаточное предложение к указанию о месте нахождения ключей.
Таковыми представляются содержание и характер советских документов о раскрытых белогвардейских заговорах, имевших целью похищение Царской Семьи. Эти же документы, по заявлению Янкеля Свердлова, послужили для советской власти толчком и дали право покончить с бывшим Государем Императором, не дожидаясь предполагавшегося над ним народного суда. “Хотя, - говорит Сафаров в своей статье, посвященной расстрелу бывшего Царя, на страницах газеты “Уральский рабочий” от 23 июля 1918 года, - при этом и были нарушены многие формальные стороны буржуазного судопроизводства и не был соблюден традиционно-исторический церемониал казни “коронованных особ”… но “рабоче-крестьянская власть и в этом случае проявила крайний демократизм: она не сделала исключения для всероссийского убийцы и расстреляла его наравне с обыкновенным разбойником”…
Это заявление Сафарова цинично, но, по крайней мере, откровенно. Из уст одного из главнейших исполнителей казни узнаем, что никакого суда над “Николаем Романовым” и не предполагалось: Янкель Свердлов просто соврал своим коллегам, побоявшись сказать правду. Сафаров оказался храбрее и наглее; он объясняет и причину, почему не предполагалось прибегать к суду: это не демократично, а “рабоче-крестьянская власть и в этом случае проявила крайний демократизм”.
Так ли это? Действительно ли “рабоче-крестьянская власть” не сделала исключения для бывшего Государя Императора? Действительно ли она “расстреляла Его наравне с обыкновенным разбойником?” На эти вопросы отвечает вся настоящая книга устами тех подлых еврейских и русских руководителей и тех несчастных и тупых злодеев, которые участвовали или видели “этот расстрел”.