На мгновение мэру вспомнилась картина урагана, который перепахивает равнину, прорывает снег, взметая его с земли, гнет стволы елей, сносит все на своем пути. Он рассмеялся.
— Что вы говорите? — послышался далекий голос. — Я вас плохо слышу.
— Я говорю, непременно, — отозвался мэр, разъяренный и рассмешенный разом. — Мы укрепим тряпки над следами камешками, рассчитывайте на меня.
Он повесил трубку и во второй раз пробормотал:
— Идиот.
По своему положению должностного лица в ожидании прибытия «этих господ из Нанси», мэр взял расследование в свои руки и решил собрать первые показания. Он поднял с постели учителя Вилара, чтобы тот вел протокол. Заодно он послал на розыски Гаспара Корнюсса. Прежде всего предстояло выяснить, при каких обстоятельствах накидка Деда Мороза перекочевала с плеч фотографа на плечи туриста в брюках для гольфа.
Корнюсс спал мертвым сном в своем домике над улочкой. Пришлось барабанить ему в дверь и долго выкрикивать его имя, стоя на ветру под окном, прежде чем удалось добудиться. Его первыми словами были:
— Ох, я слишком много выпил! Слово Корнюсса, я перебрал.
Он запустил руки в спутанные волосы и тихонько смеялся, а его глаза осьминога слезились со сна. Понадобилось несколько раз повторить рассказ о ночном происшествии, прежде чем он понял.
— Убитый? Вы шутите? Убитый в моей накидке? Шутники несчастные, — бормотал он. Мэру он заявил:
— Господин Нуаргутт, я совершил свой обход, как обычно. В ризнице господин кюре доставал раку. Ребята в комнате наверху пели свои гимны. Я спросил, не опоздал ли. Мы с господином кюре поболтали обо всем понемногу. Ну что я могу сказать, господин мэр. Я поднялся наверх, почтальон вручил мне письма, я играл мою роль вместе с Виркуром, изображавшим Деда с Розгами. Они оба здесь, и могут подтвердить.
Оба подтвердили. Учитель записывал. Мэр величественно слушал, не прерывая.
— Потом я снял накидку, шапку, бороду и парик — в ризнице, чтобы дети ничего не заметили. Я сунул вещи в шкаф, а после полуночной мессы отправился спать, потому что, честно говоря, перебрал.
А, вот-те на! — воскликнул кто-то.
— Тихо! — потребовал господин Нуаргутт.
— Господин мэр, дело в том…
— Что такое, Тюрнер?
— Ну… тут такое дело… Нет! Ничего, господин мэр.
Ювелир колебался, поглядывая в смежную комнату, где лежал покрытый накидкой труп неизвестного. Как бы против воли, Тюрнер прошептал:
— Это, пожалуй, уж слишком!
Мэр заметил движение его губ.
— Слушайте, Тюрнер! Кажется, вы знаете больше, чем хотите сказать. Если вы что-то заметили в рассказе Корнюсса, заявите об этом прямо. Дело, которое мы пытаемся разобрать и без того, черт возьми, достаточно туманное. Сейчас не время для умолчаний.
— Я только хотел задать один вопрос Корнюссу, господин мэр.
— Хорошо, говорите.
Ювелир и фотограф повернулись друг к другу.
— Корнюсс, ты утверждаешь, что когда пришел в ризницу и господин кюре доставал раку, ничего не произошло?
— Ничего!
— Ты ничего особенного не говорил? Ты уверен?
— Я спросил: «Я не опоздал?»
— Я не об этом. Я говорю о камнях.
— Камнях?
— Бриллианты! Ты не говорил, что они тебе кажутся странными, словно бы меньше блестят?
— Я? Я это сказал? Да никогда в жизни! Что за вздор ты несешь?
— Я вздор несу? Значит, господин кюре не приходил за мной, я не являлся в ризницу, не осматривал камни, не сказал: «Эти камни фальшивые»? Очевидно, все это мне приснилось?
Гаспар Корнюсс смотрел на Тюрнера с бесконечным изумлением.
— У него бред! — воскликнул он. — Здесь нет ни слова правды! Это все придумано! Тюрнер с ума сошел.
— Смотрите-ка! Теперь я сумасшедший! Ну, знаешь, до сих пор я считал тебя старым дураком, — возмутился ювелир, — но теперь я думаю, не являешься ли ты порядочным негодяем. Клянусь, я сказал правду, господин мэр. Бриллианты раки святого Николая были украдены! Вы можете пойти сами посмотреть. Это граненое стекло. Пятьдесят франков за оба, вот чего они стоят, и это еще красная цена. Я сказал об этом господину кюре. Разговор происходил в ризнице, в присутствии Корнюсса!
— Клянусь, что нет! — прорычал фотограф, заикаясь от ярости. — Ничего этого не было. Во всяком случае, господин мэр, не в моем присутствии. И уж если кто-то украл камни, так это он! Ювелир, ты грабитель!