Он широким жестом обвел стены, завешанные идиллическими открытками и умилительными фотографиями, словно призывая их в свидетели.
— Так со мной поступить! Со мной!
— Погодите, папаша Корнюсс, успокойтесь. Нужно, чтобы вы поднапрягли память.
— Вы что, из полиции? — злобно спросил старик.
— Я не из полиции. Я хочу вам помочь, потому что вы в затруднительном положении.
Продолжая говорить, он взял с сундука бутылку белого вина и налил два стакана. Фотограф машинально протянул руку.
— Ваше здоровье, Корнюсс!
— Ваше здоровье, господин маркиз!
Мужчины сели, фотограф оперся локтями о стол.
— Вы честный человек, Корнюсс, — повторил маркиз.
— Да, — убежденно сказал Корнюсс.
Теперь послушайте меня. Ризничий Блэз Каппель и ювелир Макс Тюрнер тоже честные люди.
— Да, — согласился Корнюсс.
Слово вырвалось само собой. Он спохватился:
— Нет. Я не то сказал. Каппель и Тюрнер — лгуны и злодеи!
— Тише, тише! — произнес маркиз. — Мы ведь серьезно говорим, или нет? Забудьте о своем раздражении. Я вам говорю, что Каппель и Тюрнер порядочные люди, и в глубине души вы и сами это прекрасно знаете!
— Допустим!
— Значит, существует вор, причем это не вы, не Каппель и не Тюрнер.
— Черт! Кем-то он все же должен быть!
Они выпили.
— Вчера после полудня, Корнюсс, вы обходили семьи…
— Как и каждый год… Я начинаю с улицы Трех Колодцев, поднимаюсь по Банной, по улице Очага, захожу поприветствовать мэра, в школу, заскакиваю к доктору, поднимаюсь к барону де ля Фай, хотя в замке и нет детей, возвращаюсь через Рыночную улицу и так далее. Я никого не пропускаю!
— Хорошо. Завершив обход…
— После обхода я пришел в ризницу, сыграл свою роль на празднике и отстоял полуночную мессу. Так же, как и в прошлые годы, я вам в двадцатый раз повторяю. Признаю, что в этот раз я выпил немного больше, чем обычно. Выпитое заполнило мне желудок, и на праздничный ужин я не пошел. Я вернулся домой сразу же после мессы и музыки Вилара — его оркестр, ну, знаете? Странный он, этот Вилар! Каждый год, по окончании полуночной мессы, он исправно играет «Походную песню». Все расписано как по нотам!
Маркиз бросил на фотографа острый взгляд. У него возникло одно подозрение. Неужели ключ к пониманию обескураживающего противоречия, восстановившего Корнюсса против Каппеля и Тюрнера, попадет к нему в руки даже раньше, чем он надеялся? Перед ним мелькнуло объяснение, ошеломляющее по своей простоте.
— Всегда «Походную песню»? Никогда никакой другой мелодии?
— Никогда! Я вам говорю, расписано как по нотам!
— Вы плохо слушали, Корнюсс. Господин Вилар изменил свою программу в этом году. Он перемежал «Походную песню» фрагментами из «Карманьолы» и «Пойдет, пойдет»… Это даже вызвало множество толков!
Корнюсс покачал головой.
— Ничего такого Вилар не делал, я знаю. Я слушал музыку до конца!
Таким образом, странное противоречие продолжалось. В ризнице Корнюсс не видел того, что видели Тюрнер и Каппель. На площади, по выходе с мессы, он не слышал музыки, которую слышал весь город. И, видимо, он был готов самым чистосердечным образом утверждать один против всех, что Вилар не исполнял припева ни из «Карманьолы», ни из «Пойдет, пойдет».
Маркиз откинулся назад и закурил сигарету.
— Я расскажу вам одну историю. Случай, который со мной произошел недавно. Это было в одном крупном кафе в Париже.
— Я никогда не был в Париже, — заявил Корнюсс.
— Не имеет значения. Я отправился в это кафе после нескольких часов сна, чтобы встретиться с другом, с которым перед этим пил всю ночь. Пил всерьез, вы понимаете.
Щеки старика сморщились, он лукаво подмигнул.
— Хорошо. Этот друг сказал мне: «Маркиз, ты меня очень обяжешь, если сможешь вернуть пятьсот франков, которые я тебе одолжил ночью». Я подумал, и действительно вспомнил о долге. Я уже прилично набрался, когда одалживал деньги, тем не менее вспомнил сцену во всех деталях: «Это было в таком-то баре, в такое-то время», — сказал я. — «С нами был Такой-то». — «Совершенно верно!» Я протянул бумажку в пятьсот франков. Мой друг рассмеялся. «Ты мне ничего не должен. Я пошутил. Я действительно одалживал тебе пятьсот франков в баре при описанных тобой обстоятельствах, но месяц назад! Ты потом вернул мне эти деньги!» Я отказывался верить ему: «Но я тебя уверяю, что нет! Это было прошлой ночью! Я уверен в этом». Я настаивал: «Такой-то был с нами. Он еще сказал вот то-то в такой-то момент…» «Да, но… это было месяц назад…» «Нет! прошлой ночью!» Моему другу огромных трудов стоило меня переубедить!