Он с яростью бросал слова, он упивался ими. Потом горестно рассмеялся:
— А теперь представьте себе жизнь этого лотарингского дворянина, вынужденного перебиваться с супа на тушеное мясо, этого хозяина замка, чей домашний штат сводится к старой женщине, этого барона, которому приходится экономить на свечных огарках, чтобы свести Новый год с днем святого Сильвестра, тогда как его предки… Теперь вообразите, как нарастало безумие — украсть бриллианты, эти камни, глупо скрытые в сейфе от глаз с одного конца года до другого, завладеть ими и на плоды этой кражи возродить былое великолепие; залить огнями от основания до конька кровли этот старый замок и холм, на котором он стоит! Снова заставить блистать здесь все, что мир знает прекрасного: женщин, цветы, музыку — как когда-то!
— А потом? — довольно холодно изрек маркиз.
Возбуждение барона мгновенно спало.
— Потом?
— Да. Как только угаснет пожар праздника?
— А? Вы не понимаете! Потом? — Он устало махнул рукой. — Потом? Какое это имеет значение?..
И прошептал после долгой паузы:
— Что ж, я все-таки дал один праздник…
Маркиз улыбнулся в тени. Голос барона изменился:
— Праздник, который ничего не стоил! И все же там все это было! Тонкое стекло и фарфор, музыка, танцы… И напротив меня сидела девочка, такая хрупкая, такая чистая… И вот, теперь… — У него снова вырвался усталый жест. — Какое имеет значение…
— Барон, — сказал маркиз, — все в порядке, теперь. Камни без комментариев будут возвращены монсеньору Жибель. Бриллианты вернутся на раку. Дело закрыто. Я думаю, будет жаль, если все сказанное здесь не останется между нами.
Лицо барона сильно побледнело, губы дрожали.
— Маркиз, я не могу… Я…
— Я бы попросил у вас еще капельку этой превосходной водки, барон!
Кот, сидевший на окне, исчез.
— Но… — внезапно взволновался барон, — для властей? Ответственность за кражу…
— Останется в тайне! Если только ее не возьмет на себя доктор Рикоме!
— Я бы предпочел тайну.
Когда маркиз де Санта-Клаус спустился с холма, его поразило, как сильно потеплело. «Избыток великодушия, — думал он. — Словно все разом ударились в него — и небо, и маркиз де Санта-Клаус!»
Было очень поздно. Маркиз поискал на небесном своде вечернюю звезду — звезду пастухов. Не нашел ее и пожалел об этом.
Мортефон из-за погашенных огней казался черным пятном, подвешенным между молочным небом и снежной равниной, словно на полдороге между реальностью и легендой. Человек с Сумкой спал в кровати почтальона, Матушка Мишель видела сны в кровати мадемуазель Тюрнер! Дед с Розгами укрылся пуховиком полевого стража Виркура, Дед Мороз храпел в постели Корнюсса! А Золушка?
Катрин Арно, облокотившись о подоконник, смотрела в сторону замка. Господину де Санта-Клаус вспомнилась фраза барона:
— Это меняет очень многое.
Он вздохнул: ему вспомнилось, как он любил один раз. И прижал два пальца к губам…
И так получилось, что поцелуй некоего маркиза де Санта-Клаус, который с тем же успехом мог называться маркизом де Карабасом, так как ни его имя, ни колена его родословной не упоминались в Готском альманахе, полетел к Золушке, целиком поглощенной настоящим бароном, вполне заслуживающим, чтобы его имя фигурировало в картотеке полиции!
В «Гран-Сен-Николя» еще горел свет. Горничная вязала, госпожа Копф читала газету. Копф и Хаген мерялись силой, поднимая стулья на вытянутой руке.
— Господин маркиз, мы вас всюду разыскивали! Вам пришла телеграмма.
Телеграмма была из епископства Нанси.
«Удивлены что доверие плохо оправдано тчк Сожалеем скандалах тчк Настоятельно просим скорейшего визита»
«Честное слово, это весьма отдаленно похоже на поздравления!» — подумал маркиз, скорчив насмешливую мину.
Он спросил:
— В котором часу первый утренний поезд на Нанси?
— В четверть девятого, господин маркиз. Машина уходит из Мортефона в половине восьмого.
— Я поеду. Приготовьте счет и не забудьте меня разбудить.
— Господин маркиз так скоро нас покидает! Какая жалость! — вздохнула госпожа Копф.
— Не в обиду вам будь сказано, господин маркиз, — шутливо заметил Хаген, — но если вы едете завтра первым утренним поездом, у вас остается не много времени, чтобы найти Золотую Руку!
— Не правда ли? Ба! Приходится смириться! Кстати, насчет Золотой Руки, господин Копф. Я боюсь, что не успею попрощаться с Каппелем. Будьте так добры, передайте ему это от меня. Это уникальное приспособление для розыска кладов!
Он положил детектор на стойку.