… Эвелина Родионовна своим звонком в дверь переполошила Марину и Стаса. Только увидев Лину в глазок, они успокоились и впустили ее. Оставив в прихожей вещи, Эвелина прошла в комнату, села в кресло и без всякой лирики рассказала о случившемся. Молодые люди, вытаращив глаза, словно перепуганные и взъерошенные совята, обалдело смотрели на тетушку.
– Еще раз повтори, пожалуйста. Я со сна не врубилась, – заикаясь, пробормотала Марина. – Если я правильно поняла, Мишу вчера убили, Фрося при смерти, Алкис в реанимации, а Валя за решеткой.
– Все так и есть. С этим буду разбираться я. Вы мне нужны для другого. Надо обезвредить Агина. У него есть копии бумаг, в которых указано, что Валя родилась на два месяца раньше, чем записано в ее метриках. Фрося отдала их на хранение Борису. Что это за документы, я не знаю. Понимаю главное – их надо обменять на пленку со снимками. Борис согласится. Он человек разумный.
– Боитесь, что девчонку поставят к стенке?
– Я не знаю, что ее ждет. Я хочу, чтобы Валя отвечала по закону. Но только так, как ей положено по возрасту, указанному в документах. Аферы ее бабки и мамаши не должны иметь к этому никакого отношения.
– Я все сделаю, Эвелина Родионовна. В юности сгоряча можно такое натворить, что после не расхлебаешь. Без помощи хорошего человека можно и жизни лишиться. Я лично без Загориной, давно был бы трупом. А мне было уже двадцать лет, когда я попал в переделку. А Валя? Та просто соплячка!
– Спасибо, Стасик. Еще одна просьба. Если позвонит Софа, Вы ничего не знаете. Я сама ей обо всем сообщу, когда станет известна дата похорон Миши.
Не успела Эвелина выпить кофе, как объявился Николай и сказал, что обо всем договорился в больнице. Там Лину ждут, хотя из-за этого разговора он в лице дежурного медперсонала нажил себе кровных врагов.
В «Скорой» Пазевскую встретили с плохо скрываемой ненавистью – персонал предположил, что ее подослали следить за их работой. Однако, узнав, что больной она приходится свахой, немного поостыли, решив, что перед ними обыкновенная блатная баба, а не доносчица.
Эвелину переодели в больничное белье и уложили в реанимацию рядом с Фросей, благо, соседняя койка оказалась свободна.
Под утро Ефросинья Павловна очнулась, увидела Лину, узнала и попросила попить.
– Ты здесь. Это хорошо, – заплетающимся языком пролепетала умирающая. – Знаешь, я безумно хотела иметь детей. Много. А Носов меня бросил. Алкис – пустоцвет. Я помогала Поле. Думала, будут внуки. А она подсунула нам чужое отродье. Через полгода я это поняла. Девчонка оказалась не нашей породы. Мой приятель узнал, с кем эта шлюха путалась. А эта дрянь мне твердила, что девчонка похожа на Алкиса. Сифаева была проституткой! Я ее возненавидела. Уговорила сына от нее избавиться. План придумала. Пришлось делать все самой. Только Боря и помогал. Миша и Митя слабаки. Куда им… Думала, у Тани будут дети. А она тоже пустой стручок. Я знала, Миша спит с Валей. Надеялась, у них будут дети. Она же молодая, здоровая. А она убила Мишеньку.
– А откуда у нее пистолет?
– От моего солдафона. Этот дурак думал, я не знаю, что у него в сейфе. Я его игрушки переложила в шифоньер. Знала, Валя утащит. Думала, она хочет соперницу убрать. Миша ведь говорил, что Таня вернется. Я и на этот раз все рассчитала. Таню в могилу. Валю в колонию. Миша свободен… Мог бы нормально жениться. А эта дрянь моего сыночка пристрелила. Должна была Таню прикончить, а убила моего ненаглядного. Ну, теперь ей недолго осталось жить…Ей уже шестнадцать. Исполнилось…
– Ну и гадюка, – думала Пазевская. – Погубила Полю, подстроила взаимоуничтожение Тани и Вали. А теперь подготовила все, чтобы и девчонка получила высшую меру. Не приведи, Господи, сообщит врачам, что оружие принадлежит Алкису. Он же тогда тоже помрет. Окочурится от сердечного приступа!
– А Вы зря думаете, что моя дочь бесплодна! – в сердцах выпалила Эвелина. – Таня уже в положении. Не от Миши, конечно. Это Ваш сын пустоцвет, а не его женщины. Он может спать с кем угодно, и все это будет без толку!
Ефросинья Павловна уставилась на Лину широко открытыми глазами. Потом они померкли.
– Миша уже ни с кем не сможет спать…Он будет спать в земле… Рядом со мной. А эту сучку расстреляют! Вышку дадут! – гневно воскликнула Фрося, приподнявшись на локте. – Понимаешь? Вышку! Ее поставят к стенке! Ей конец! – завопила, что есть силы умирающая и ничком упала на изголовье.
Ее выкрики услышали врачи и, выгнав из палаты Пазевскую, взялись за дело. Однако все их усилия были тщетны. Через полчаса Ефросиньи Павловны не стало.