– Танюша всегда была разумной, мягкой и покладистой девочкой, не то, что Лена. Это же просто смерч! Бунтарка какая-то! – размышляла Эвелина Родионовна. – Скорее всего, на формирование ее характера повлияла та ненависть, что терзала меня во время беременности.
И действительно, Елена сделала то, на что никто из окружающих семью Пазевских не решался. После окончания школы она отправилась в Москву, объявив дома, будто собирается поступать в МГУ. Однако в университет даже не стала подавать документы. Вместо этого в Москве связалась с правозащитниками, и вскоре демонстративно вышла замуж за одного из руководителей этого движения. Через несколько месяцев Лену вместе с мужем выдворили из страны.
Бережно сложив письмо мужа в папку, Эвелина Родионовна сняла с верхней полки стеллажа часть книг и вытащила спрятанную за ними узкую, длинную картонную коробку. Открыв ее, она пробежалась пальцами по плотно уложенным в нее купюрам и расплакалась. Сколько было с ними связано надежд! Эти деньги ее друг Евгений Фаргин выручил, продав свою квартиру. Он продал ее, так как переехал жить к Эвелине, с которой встречался на протяжении последних пятнадцати лет. Перебрался к Лине он уже после того, как эмигрировала Лена, и умерла Лариса.
Пазевская и Фаргин предполагали оформить свои отношения, планировали встретить старость в достатке, любви и спокойствии, но полгода назад, двадцать восьмого декабря Евгений погиб. Его смерть была нелепой, трагической случайностью.
Во дворе дома Женя возился с машиной. Переливая бензин из канистры в бак, он закурил и неловко отбросил горящую спичку. Предполагал, что выкинул ее в снег, а она попала на перепачканные бензином брюки. Рвануло так, что сбежалась вся округа. Новый 1974 год Лина, зареванная и почерневшая от горя, встречала в семье своей старшей сестры Ирины Родионовны Хидновой. Муж Иры, Андрей Гаврилович, и их разведенная двадцати семилетняя дочь Марина, приехавшая из столицы на праздники домой, даже и не пытались Эвелину утешать.
Мысли Пазевской перескакивали с одного факта ее жизни на другой; несмотря на жару, ее прошибал холодный пот.
– Я отлично понимаю, что со мной. У меня та же ситуация, что была у мамы и у Лары. Пока не поздно, надо дом оформить так, чтобы он достался Тане. Леночка в Израиле… Зачем ей развалюха, находящаяся в столице Советской Автономной республики? Надо посоветоваться об этом с Ирой, и не затягивать дело. И о том, что произошло у меня на работе, надо рассказать. Мы давно не говорили по душам. Полагаю, она не в курсе событий. Ириша – врач и очень трезвая женщина, а потому все, что случилось со мной, воспримет без истерики. Думаю, у себя в больнице она повидала такое, что ее уже ничем не выбьешь из колеи.
Поглядывая на часы, Эвелина Родионовна взяла телефонную трубку.
– Без четверти час. У Ирочки обеденный перерыв. Она, наверняка, в своем кабинете, и ее не придется разыскивать по всему отделению.
2
Поздно вечером, за скромно сервированным столом сидели Лина и Ира. Сестры вспоминали свое детство и юность, прошедшие в Киеве, родителей, учителей. Неожиданно Эвелина разоткровенничалась:
– Знаешь, Ириша, я ведь всю жизнь хотела быть похожей на тебя. Ты такая рассудительная, выдержанная. Я тебе никогда не говорила, но с юных лет я только поэтому и высветляла волосы. Мне не нравилось, что я такая чернушка. К сожалению, мы с Ларисой пошли в маму. К чему это я? Да… Думаю, ты как врач заметила, у меня та же хворь, что была у них… И не начальная стадия. Процесс, по-моему, в самом разгаре. Не таращи глаза и не маши руками. Пойми, я давно в курсе того, что со мной происходит. Но я уже ни о чем не жалею…Я всегда старалась жить по душе и по совести. Хотела, чтобы всем, кто со мной рядом, было хорошо. Теперь устала… Все, что было в моих силах сделать в этой жизни, я уже сделала: дочерей пристроила, своих мужчин проводила, за мамой и за Ларой ухаживала до последнего…Сейчас осталось только подумать о том, как оформить этот дом. Хочу, чтобы он достался Тане. Продать его не могу – здесь прошла наша молодость. Да и для Танечки это капитал. Пригодится на черный день. Я понимаю, сделать это не просто – у нее же столичная прописка.
– Я согласна с тобой, у Татьяны жизнь не простая. Мало ли, что может случиться, а у нее – никаких запасов.