Робкие попытки представителей умеренной части грузинских элит хотя бы частично нормализовать отношения с Россией неизбежно будут сталкиваться с неприятной реальностью. Возможности тех, кто по-прежнему рассматривает южного соседа России едва ли не исключительно в качестве фактора сдерживания так называемых «имперских поползновений Москвы», весьма велики, а наработанная ими организационная, технологическая и кадровая инфраструктура слабо зависит от представленности в парламенте или правительстве тех или иных групп и отдельных лиц. С течением времени и поверхностными (и в значительной мере контролируемыми) политическими трансформациями в Грузии меняются лишь конкретные инструменты, наименования неправительственных организаций, ориентированных на работу с Россией, в частности с Северным Кавказом[244]. По существу же изменения весьма незначительны, и возможно, тезис о кардинальном изменении прежней грузинской политики по отношению к Северному Кавказу будет сознательно культивироваться с целью радикализации сил, свободных от обвинений в поддержке со стороны Грузии и Запада. Возможно, новая ситуация позволила бы им наладить альтернативные каналы поддержки, включая некоторые арабские государства[245]. Все это хорошо сочетается с тактикой «демократической» администрации США, которая в качестве альтернативы «имперскому перенапряжению» бушевских времен отдает приоритет «тяжелой работе демократии» на местах при деятельном содействии «доверенных партнеров».
Некоторые авторитетные эксперты, прогнозируя дальнейший рост нестабильности на Кавказе, считают, что Запад проводит политику как в отношении его южной, так и северной части, против интересов России[246]. Системные и последовательные усилия США и спонсируемых, организуемых и направляемых ими сил на Кавказе не имеют ничего общего с подлинными интересами как российского и грузинского, так и других народов региона, расселение которых, как и в Советском Союзе, лишь условно коррелирует с прочерченными на картах административными рубежами. Разумеется, преемственный характер подобной деятельности обусловлен долгосрочными геополитическими интересами Соединенных Штатов, и можно быть уверенными в том, что попытки поставить под сомнение территориальное единство страны будут продолжены. Эффективно же отвечать на деструктивную работу оппонентов России можно только при наличии собственной долгосрочной стратегии, ориентированной на достижение регионального мира и стабильности, а также структур гражданского общества, опирающегося на внутренние, а не внешние ресурсы.
9. АРМЕНИЯ: «ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПЕРЕВОСПИТАНИЕ» ВЕРНОГО СОЮЗНИКА РОССИИ
Андрей Арешев, старший научный сотрудник Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона, эксперт Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН (Россия)
Одним из самых ярких примеров резкого изменения двусторонних отношений на Кавказе стала стремительная трансформация грузино-российских отношений из дружественных в откровенно враждебные. Геополитическая переориентация Грузии и ее драматичные последствия задали долгосрочный вектор изменений в Закавказье (Южном Кавказе), что само по себе не может не оказывать влияние на внешнеполитический курс Армении хотя бы вследствие географического расположения страны. Российско-грузинское противостояние поэтапно подогревалось, исходя из разработанного в Вашингтоне незамысловатого геополитического посыла: в регионе Южного Кавказа существуют два конфликта — российско-грузинский и армяно-турецкий. Если войны в Абхазии и Южной Осетии рассматриваются в рамках этой логики в качестве производных от российско-грузинского конфликта, то нагорно-карабахское противостояние видится эхом армяно-турецких противоречий. Следовательно, для успешного контроля над Кавказом[247] и полного вытеснения оттуда России Вашингтону было крайне выгодно максимальное разжигание российско-грузинских разногласий и, наоборот, смягчение исторически обусловленного армяно-турецкого конфликта, открытие сухопутной границы Турции и Армении с последующей «нормализацией» отношений между ними, что предполагало и предполагает максимальное ослабление многовековых армяно-российских политических и культурно-исторических связей.
244
Например, вместо засветившегося в раде скандалов «Фонда Кавказа» (http://caucasus.org. ge) Правительство Грузии создало новую организацию «Фонд интеграции народов Кавказа» (http://unitedcaucasus.org.ge), призванную содействовать северокавказским народам в развитии их связей с Грузией, помогать в решении социальных и иных проблем. Напомним, «Фонд Кавказа» был создан в качестве некоммерческого юридического лица приказом руководства Департамента контрразведки и Министерства внутренних дел от 7 ноября 2008 г., де-факто являлся организацией прикрытия, был активно включен в процесс признания «черкесского геноцида». В частности, с этой целью совместно с фондом «Джеймстаун» в 2010–2011 гг. было проведено три научные конференции по черкесской тематике. Деятельность же «Фонда интеграции народов Кавказа», возглавляемого Умаром Идиговым, судя по некоторым его первым шагам, направлена преимущественно на северо-восточную часть Северного Кавказа (Чечню, Ингушетию и Дагестан), где, по странному совпадению, в первой половине 2013 г. существенно возросла террористическая активность.
245
Goble Paul. North Caucasus More Unstable and More Threatening to Moscow Now than a Year Ago // North Caucasus Analysis Vol. 14. Issue 1. January 8, 2013.
246
См., например: Cornell S. The «Afghanization» of the North Caucasus: Causes and Implications of a Changing Conflict // Russia’s Homegrown Insurgency: Jihad in the North Caucasus (Ed. Stephen J. Blank). Strategic Studies Institute. October 2012.
247
Говоря о Кавказе, мы имеем в виду как его северную часть, находящуюся в составе России, так и республики Южного Кавказа, обладающие различным политико-правовым статусом (признанные, частично признанные и непризнанная), исходя из тезиса о геополитическом единстве этого многонационального и многоконфессионального региона.