Она смотрела на него своими прекрасными голубыми глазами так, будто хотела увидеть его насквозь. Леону сделалось неловко.
– Если бы я знала, что вы говорите искренне…
Сколько раз он такое уже слышал, и сколько раз он над этим смеялся! С ней же все было иначе… с ней он чувствовал себя по-настоящему искренним, каким-то другим… Робким, как будто все было в первый раз. Дрожащим голосом он ответил:
– Я говорю искренне.
Именно эта дрожь в голосе и заставила ее поверить.
– Где вы хотите встретиться со мной?
– В два часа, в городском саду.
– Хорошо… Надеюсь, я не пожалею…
– Клянусь вам!
Она нахмурила брови.
– Клясться в столь маловажных вещах, значит смеяться над Всевышним!
Жирель почувствовал приближение урагана, но выражение лица у него было такое жалобное, что она улыбнулась, и он понял, что спасен.
– Не сердитесь на меня, я плохо разбираюсь в этих вещах… То есть я хотел сказать, что прошу вас научить меня…
– Это правда?
– Я кля… – он вовремя спохватился, – уверяю вас.
– Хорошо, я научу вас.
В час, когда Леон Жирель выехал из Анси в направлении Вогезе, машин на шоссе было немного. Он ехал быстро, но ему с трудом удавалось сосредоточиться на дороге. Мысли его были полны Деборой, суровой нежностью ее красивого лица и, главное, таинственным сиянием ее голубых глаз. Эта неулыбчивая девушка в черном полностью завладела его воображением. Леон не понимал, что с ним происходит. Дебора была совсем не в его вкусе. Обычно ему нравились маленькие, кругленькие блондинки с ямочками на щеках и, если возможно, немного вздернутыми носиками… Одним словом, задорные девчонки, чего уж там говорить, не ломающие головы над тем, могут ли они позволить себе приятно провести время с красивым молодым человеком. И вдруг он увлекся крупной брюнеткой, рта не открывающей без того, чтобы не процитировать Библию. Наверняка из тех, кто кричит, что ее изнасиловали, стоит случайно дотронуться до нее пальцем. И, без сомнения, страшная зануда, но… Леон, считавший себя неспособным на серьезную привязанность, не решался признаться себе, что он любит Дебору. Он не мог сравнить себя с кораблем, который надолго причаливает к одной пристани, но был и не из тех, кто часто выходит в открытое море. Он скорее причислял себя к этаким прогулочным катерам с элегантными туристами и очаровательными купальщицами на борту. И потом, он ее совсем не знал, эту Дебору, такую ясноглазую. Ко всему прочему еще не доказано, что она не в заговоре. Она подозрительно много знает о смерти Жерома Маниго и Сюзанны Нанто. Откуда? Уж не водит ли она их всех за нос? Как будто кругом одни дураки! Уж он-то, Леон Жирель, не дурак!
Но Леону не удавалось разозлиться… Он любил Дебору. Лучше сразу себе в этом признаться. Что с ним? Почему он так изменился? Он, который никогда ни с кем надолго не задерживался, вдруг с первого взгляда влюбился в девчонку, которой до него и дела-то никакого нет.
Леон самому себе был противен, и чтобы вылечиться от этой внезапной болезни, он старался представить себе самые мрачные картины своих отношений с Деборой, если у них что-нибудь получится.
В то время как Жирель ехал по направлению к Вогезе, старший инспектор изучал доклад о Монике Люзене и Деборе Пьюсергуи.
Из собранных сведений следовало, что за Моникой числилось несколько ничем не примечательных любовных историй. Везде, где она работала до того, как поступить к Нантье, ею были довольны, и никто из ее прежних хозяев не мог поставить под сомнение ее честность. На службу к Нантье она поступила лет шесть тому назад, и здесь девушку тоже очень ценили. Ей было уже около тридцати, Монике пора было как-то определиться в жизни, и поэтому вот уже больше года она встречалась с одним молодым человеком с безупречной репутацией, учившимся на переплетчика. Короче говоря, история Моники Люзене была обыкновенна.
За Деборой Пьюсергуи не зналось ни одного сомнительного поступка. Знакомые ее были щедры на похвалы. Работала она недавно и впервые оставила свою севенскую деревушку. Было очевидно, что убийцу Жерома Маниго и Сюзанны Нанто, – а Плашинкур был убежден, что виновник один и тот, – не стоит искать среди слуг на вилле Нантье. Полицейский облегченно вздохнул.
Разобравшись с Моникой и Деборой, Жозеф Плишанкур получил у судьи доступ к документам, касающимся финансов Нантье. Отец и сын почти банкроты, найдут ли они способ выйти из положения, и если да, то какой? Та же задача стояла и перед красавчиком – мотом Патриком Гюнье.
Инспектор Жирель прибыл в Тийо уже к вечеру. Он прошелся пешком, вкусно поужинал и лег спать, мечтая о Деборе. Любовь, над которой он так долго глумился, теперь на нем отыгралась.
Леон проснулся рано и сразу отправился к затерянному в сосновой роще монастырю. Появление полицейского вызвало в обители некоторое смятение, и ему пришлось показать все свои документы, чтобы его впустили в приемную, куда к нему вышла настоятельница.
– Мать моя, я пришел поговорить об одной вашей послушнице – Сюзанне Нанто. Я думаю, вам сказали, что я из Национальной Безопасности.
– Да. Сюзанна Нанто сделала что-нибудь дурное?
– Может быть и нет… вероятно, она замешана в шантаже…
– О Господи!
– …но бедняжка уже наказана.
– Вы хотите сказать…
– Ее убили.
Настоятельница перекрестилась и, закрыв глаза, пробормотала короткую молитву. Жирель тактично молчал.
– Я просила Господа быть милостивым к его несчастному чаду. Чем могу быть вам полезна?
– Мы пытаемся выяснить, почему Сюзанна, не дождавшись родов, покинула монастырь и вернулась в Анси.
– Я вряд ли смогу вам помочь. Сюзанна была девушкой удивительно робкой и замкнутой.
– Если нам удастся узнать имя отца ее ребенка, мы значительно продвинемся в расследовании. У нее была подруга?
– Господи… подождите, я позову сестру Мари-Жозеф. Она часто говорит с нашими послушницами. Она медсестра, а у наших будущих мам часто бывают проблемы со здоровьем.
Сестра Мари-Жозеф была повеселей, чем сразу понравилась Жирелю. Узнав о трагической смерти Сюзанны, медсестра расплакалась:
– Успокойтесь, дочь моя, – нежно попыталась утешить ее настоятельница.
Сестре стало стыдно за то, что она так расчувствовалась. Она извинилась:
– Мать моя, простите меня.
– Этот господин из полиции, он пришел поговорить о Сюзанне. Была ли у нее близкая подруга?
– Алина Седесиа.
Жирель вздохнул с облегчением. Он спросил:
– Я могу ее увидеть?
– Она нас оставила.
– Что?
– Вчера. Четыре дня назад она родила и теперь уехала к родителям – они согласились ее принять.
– У вас есть ее адрес?
– Сейчас принесу.
Сестра Мари-Жозеф несколько минут отсутствовала, а когда вернулась – прочитала:
– 221, улица Восточная, Мюлуза.
Жирель распрощался с монахинями. Провожая его до дверей, они пообещали, что вся община будет молиться о спасении души Сюзанны Нанто.
Уверенный в том, что теперь-то он, наконец, узнает правду, Леон Жирель помчался в Мюлузу. Там ему пришлось немало поплутать, прежде чем он отыскал Восточную улицу. Остановившись перед № 221, он помолился своему полицейскому богу, чтобы Алина Седесиа оказалась дома. Однако дома ее не оказалось. Дверь открыла мать девушки. Жирелю долго пришлось объяснять, зачем он к ним пожаловал, и когда мамаша убедилась, что дочери ничто не угрожает, она призналась:
– Алина пошла в аптеку, скоро вернется.
Алина действительно скоро вернулась. Брюнетка с некрасивым, но открытым лицом. Поздоровавшись, полицейский рассказал:
– Мадам, я только что из монастыря, где вы провели некоторое время. Мне дали там ваш адрес.
Алина возмутилась:
– Они дали вам мой…
Жирель перебил ее.
– Я из полиции, а полиции ни в чем не отказывают.
– Из полиции?
– Успокойтесь. Я хотел бы поговорить с вами о Сюзанне Нанто.
– О Сюзанне? Что она натворила?
– Она умерла.
– Что?
– Ее убили.