– Дебора Пьюсергуи.
– Да вы с ума сошли!
– К сожалению, нет.
Плишанкур внимательно посмотрел на своего подчиненного.
– Поэтому у вас такое лицо?
– Да.
Старший инспектор взял стул и сел напротив Леона.
– Расскажите-ка все с самого начала.
И Жирель рассказал: письмо, первое свидание, сумочка в подарок, сегодняшняя встреча, прогулка в Экс ле Бан, кафе, минутное отсутствие Деборы, бриллианты в сумочке. Плишанкур внимательно слушал и вздохнул, когда Леон закончил.
– Если она действительно это сделала, могу сказать вам, что лучшей актрисы я не встречал. Все-таки мне не верится, что она убийца. Но чья она сообщница?
– Дворецкого.
– Невероятно.
Тогда Жирель рассказал свою версию: Сюзанна не приходила в тот день ни виллу. Эта история была придумана для того, чтобы запутать полицию. Плишанкур был ошарашен.
– Итак, дворецкий звонит Сюзанне, зовет ее в Анси, рассказывает, что упомянутая Сюзанна приезжала на виллу, говорила с ним, причем очень грубо, Дебора все подтверждает. Затем они убивают бедняжку, чтобы никто не узнал правду. Неплохо придумано, надо признаться! А мы-то ищем преступника среди Нантье! Хорошо они нас надули… Если, конечно, ваши подозрения справедливы.
– Я бы хотел ошибиться. Что делать будем, шеф?
– Арестуем Дебору. Что еще мы можем сделать?
Полицейская машина остановилась перед виллой Нантье. Жирель почувствовал желание убежать, чтобы не участвовать в том, что должно было произойти. Плишанкур догадался о его состоянии и, взяв Леона за руку, шепнул:
– Смелее, инспектор.
Против обыкновения, дворецкий воспринял появление полицейских спокойно. После всех событий у него словно почву выбили из-под ног.
– Что угодно господам?
– Хозяева в гостиной?
– Да.
– Доложите о моем приходе.
Эдуард отправился выполнять поручение и, вернувшись, сообщил:
– Мсье просит передать господину инспектору, что при таком положении вещей господин инспектор может не докладывать о себе, и обращает особое внимание господина инспектора на то, что ни одна из комнат не заперта на ключ.
Плишанкур сухо заметил:
– А у него есть чувство юмора, у вашего хозяина, а? Сходите за кухарками и горничными и приведите их в гостиную.
Дворецкий поклонился.
– Будем исполнено.
Полицейские вошли в гостиную, где их встретили достаточно холодно. Жорж Нантье сказал:
– Итак, инспектор, даже в воскресенье?
– Даже в воскресенье.
При виде слуг Жан-Жак съязвил:
– А вы любитель подобных собраний, господин инспектор.
– Большой любитель. А сейчас, господин Жирель, уведите Монику и выполните ваше поручение.
Под любопытными взглядами остальных Леон с девушкой вышли, но очень быстро вернулись назад. В руке у Леона была сумочка Деборы, он протянул ее Плишанкуру. Тот спросил:
– Моника, вы все время были рядом с инспектором после того, как вышли с ним из этой комнаты?
– Все время.
– Вы видели, как он взял сумку?
– Да.
– Открывал ли он ее?
– Нет.
– Значит, до содержимого сумки никто не дотрагивался?
– Никто.
– Благодарю вас и прошу всех присутствующих запомнить ответы Моники. Теперь скажите, чья эта сумка.
Дебора тут же ответила:
– Она моя.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
Плишанкур подошел к столику и вытряхнул на него содержимое сумки. Среди безделушек блеснул фиолетовый огонек. Плишанкур положил камешек себе на ладонь.
– Мадемуазель Пьюсергуи, вы можете объяснить, каким образом у вас в сумке оказался этот бриллиант?
В гуле удивленных голосов раздался тихий вскрик Армандины:
– Великий Боже!
Дебора, казалось, ничего не понимала.
– Отвечайте!
– Я не знаю.
– Чего вы не знаете?
– Я не знаю, как это очутилось в моей сумке.
– Вы отдаете себе отчет в том, что такое объяснение меня не удовлетворяет?
Тут в разговор вмешался Жан-Жак Нантье:
– Однако это странно. Каким образом вы узнали, что камень находится в сумочке Деборы?
– Мой помощник, гуляя с мадемуазель, нашел бриллиант, открыв сумочку.
Жан-Жак хихикнул:
– Галантный кавалер!
Дебора посмотрела на Леона. Тот опустил глаза. Его мучили угрызения совести. Только Армандина решилась вступиться за девушку.
– Господин инспектор, может быть, сейчас эта история кажется необъяснимой, но здесь никто не верит и никогда не поверит в непорядочность Деборы.
– В нашем деле, мадемуазель, одной веры недостаточно. Хотелось бы знать, что по этому поводу можете сказать вы, Дебора.
– Мне нечего сказать, кроме того, что я совсем ничего не понимаю.
– Подумайте, вас подозревают в краже и, может быть, в чем-то похуже. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Дебора выпрямилась и заговорила звучным голосом:
– И тогда Пилат сказал ему: «Слышишь, в чем обвиняют тебя эти люди?» И не дал ему Иисус ни одного ответа ни на один вопрос.
Выведенный из терпения Плишанкур взорвался.
– Ваша система защиты просто смешна! Мадемуазель Дебора Пьюсергуи, именем закона вы арестованы!
Она сама пошла к двери. Старший инспектор за ней. Слезы появились на глазах у Жиреля. Она заметила это и улыбнулась ему. Леон прошептал:
– Я… Я не мог поступить иначе.
Она посмотрела на него и ответила:
– Тот, кто поцелует меня, тот меня и предаст.
Полицейские увели Дебору; в гостиной Нантье и Гюнье после недолгого обсуждения сошлись на том, что этот арест значительно облегчает их положение. Только голос мадемуазель Армандины выбивался из общего тона.
– Я вас не понимаю, вы как будто рады несчастью бедной девочки.
Генриетта запротестовала:
– Ну, знаешь, если эта бедная девочка убила Жерома, чтобы украсть бриллианты, я не вижу причин для сочувствия!
Жан-Жак цинично уточнил:
– Ей надо было его чикнуть, а бриллианты нам оставить, была бы тогда нашей благодетельницей.
– Жан-Жак, что такое ты говоришь!
– Дорогая кузина, я всего лишь вслух сказал то, что каждый из нас думает. Только не уверяйте меня, что вам жаль скрягу Жерома!
– Как бы тебе не пришлось ответить за свои слова.
Вмешался ехидный Патрик:
– Кузина, вы сами во всем виноваты.
Старая дама вскочила со стула.
– Что?
– Вы же просили Богоматерь спасти нашу семью. Она услышала, и вот теперь виновник разоблачен, а с ваших родственников смыт позор. Вы ведь этого хотели?
Мадемуазель Армандина раздраженно заявила, что поднимется к себе, и, не попрощавшись, что было не в ее привычках, удалилась. Генриетта отругала сына и зятя за то, что они постоянно дразнят старую деву.
Если в гостиной радовались аресту Деборы, то в офисе настроения были другими. Больше всех возмущалась Моника.
– Какой стыд! Да эти полицейские просто совесть потеряли! Или они законченные идиоты!
Распорядитель смущенно заметил:
– Но ведь в сумочке был бриллиант…
– Ну и что? Кто-нибудь – настоящий вор – мог специально ей его подсунуть.
– Но это же подло…
– А зарезать дядю Жерома – не подло? Кто способен убить, способен и предать, разве не так?
Первый раз в жизни Агата Вьельвинь была не согласна с Эдуардом.
– Вы все верно говорите. Нужно быть сумасшедшим, чтобы заподозрить Дебору в воровстве. Она сама невинность. И подумать только, мы ничем не можем ей помочь!
Дворецкий признался:
– По правде говоря, я совершенно запутался в этой истории. Я и сам не верю, что Дебора могла украсть или убить… Что-то тут не так… но что? Вы правы, Агата, мы не имеем права оставить бедняжку. А что, если предупредить ее родителей?
Моника воскликнула:
– Точно! Я знаю, как называется деревня, в которой они живут. Я им сейчас же напишу, а вы, Эдуард, отнесите, пожалуйста, письмо на вокзал, так оно быстрее дойдет.