— Пожалуйста! — Его голос сорвался, поникшие усы странно вздыбились. — Пожалуйста, не делайте этого, лейтенант! Это была не моя затея, клянусь!
— Тогда отвечай быстро, Марко, — спокойно предложил я. — Быстро и правдиво. Если я услышу достаточное количество ответов за короткий промежуток времени, можно будет даже подумать о том, чтобы оставить тебя в живых.
— Все, что захотите. — Казалось, он вот-вот заплачет. — Все!
— Первое. Ты сам пришел к Креспину и сказал, что можешь помочь ему прибрать к рукам Вильямса. От кого из окружения Вильямса ты узнал, что его пытались переманить от Фаллана?
— Он жил в одном доме с Голди, — затараторил Марко. — Голди никогда не пропускала ни одного приличного парня. Однажды ночью Фаллан рассказал ей, что Креспин пытался купить Вильямса, но остался ни с чем. У Голди был нюх на выгодные дела, и она сразу просекла, что здесь можно хорошо подзаработать.
— Кто в последний момент перебежал дорогу Креспину?
— Фаллан. Он предложил нам пятьдесят процентов сверх того, что платил Креспин, и мы согласились, хотя еще не доверяли ему.
— Это он убил Вильямса?
Марко медленно кивнул:
— Вся ситуация казалась несколько подозрительной. Фаллан зачем-то хотел преподнести пачку снимков супруге Вильямса за день до того, как другая пачка будет доставлена в совет директоров. Я распорядился, чтобы Рэй и Селестина проследили за ним. Он приехал в мотель, а они припарковали машину в таком месте, откуда могли наблюдать за его номером. Затем прибыл Вильямс и вошел туда. Примерно через полчаса Фаллан вышел и переоделся в своем автомобиле. Селестина, как обычно, запечатлела все передвижения. Некоторое время спустя Рэй решил пойти взглянуть, что творится в комнате, и обнаружил, что Вильямс мертв. Фаллан постарался представить случившееся как самоубийство и разбросал фотографии на полу, чтобы полицейские непременно обратили на них внимание.
— Итак, вы не остались в проигрыше, поскольку фотографиями, сделанными Селестиной, могли шантажировать Фаллана всю оставшуюся жизнь?!
— И при этом получить еще и с Креспина, — не задумываясь, ляпнул Марко.
— Ты полагаешь, Фаллан позвонил Вильямсу из мотеля и пригласил его прийти туда, наверное пообещав что-то предпринять, чтобы фотографии до директоров не дошли.
— Наверное. — Он облизнул губы. — Меня все это не слишком волновало.
— Почему Кендрик прошлой ночью убил Селестину?
— Когда он пришел сюда вчера вечером и застал вас вдвоем, он решил, что она может рассказать вам все, что знает. Вкатить вам дозу ЛСД и затем заснять вместе с Селестиной было полностью его идеей. Он считал, что мы сможем использовать снимки, чтобы заставить вас отступиться.
— Где эти фотографии сейчас? — спросил я осторожно.
— А никаких фотографий и нет! — отрезал Марко.
Я поднял дуло пистолета на дюйм выше, так что оно оказалось направленным прямо ему в грудь.
— Хочешь попробовать еще?
— Это правда! — взвизгнул он. — Кендрик все испортил. Каким-то образом в камеру попал свет, и все кадры оказались засвечены. Это выяснилось при проявлении, когда на пленке не оказалось ничего!
Глава 11
Я мягко прикрыл парадную дверь и прошел в гостиную. Хелен неподвижно стояла в дверях кухни, глаза ее сверкали, словно бриллианты, когда она пристально глядела на меня целую секунду.
— Эл! — Она прикрыла рот ладонью.
— Ты ожидала кого-то еще? — осведомился я.
— Я слышала шорох и не знала, кто там, пока ты не вошел сюда, остолоп! — Она зажмурила глаза и несколько секунд стояла, покачиваясь. — Вот теперь мне нужно выпить! Пойду приготовлю.
Она быстро развернулась и исчезла в кухне. Я сел на кушетку и закурил сигарету. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем Хелен вернулась с наполненными бокалами, — так остро я нуждался в бодрящем зелье, — но виски оказалось прекрасным на вкус.
— Эл! — Она присела на подлокотник кресла лицом ко мне, всем своим видом выражая заинтересованность. — Что там было?
— Кендрик мертв.
— Ты убил его?
— Да, — признался я.
— А что с Марко?
— Его будут допрашивать в управлении прямо сейчас, как одного из соучастников вымогательства и массы других вещей, которых вполне хватит, чтобы держать его в заключении большую часть его жизни. — Я усмехнулся. — Я вызвал патрульную машину, чтобы они забрали его, — потом.
— Потом? — эхом отозвалась она.
— Вначале мы вели сердечные беседы, — сказал я. — Марко был очень разговорчив — предельно откровенен, можно сказать, — вероятно, оттого, что знал: в противном случае я его прикончу.