- С самого начала стало ясно, что вы не тот человек, который нам нужен, - сказал он. - Мне пришлось выдать себя, чтобы не дать Тетчеру уничтожить вас и пленку. Но это не пошло вам на пользу, умнее вы не стали. Кто был у вас той ночью?
- Алиса Эймс, - пробормотал я.
- Придумайте что-нибудь получше!
- Это правда.
И я рассказал ему все - как она пришла в мою квартиру и как потом вышла из нее с пленкой и моим пистолетом, оставив у меня сумку. Как затем я пошел к ней и обнаружил, что она мертва.
- А пленка?
- Ее там не было, - ответил я. - Наверное, те, кто убили ее, забрали с собой.
- А что с пистолетом?
- Он лежал на полу.
- Ее убили из него? - Он недовольно поморщился, когда я кивнул. Плохо работаете, Бойд!
Вы, скажу я, сапожник, и вам не остается ничего иного, как переквалифицироваться и научиться чистить обувь!
- Я подумаю над этим, - сказал я с усилием. - Если бы Вейланд или вы рассказали мне подробнее обо всем, то, возможно, события развивались бы по-другому.
- Мне противно слышать, как ноет взрослый мужик! - В его глумливом тоне чувствовалось такое презрение, что у меня защипало в горле. - Вы уволены, Бойд! Собирайте в отеле свои вещички и первым же самолетом отправляйтесь обратно в Нью-Йорк! Если завтра я обнаружу, что вы все еще в Санта-Байе, то вам придется иметь дело с этим пистолетом. Вы получили тысячу долларов, а провалили все дело так, как не смог бы никто в мире. Так что радуйтесь, что еще живы! - Дуло пистолета немного отодвинулось. - А теперь выходите из машины.
- Что? - изумленно уставился я на него.
- До города всего восемь миль. Может быть, прогулка немного прочистит ваши мозги!
Тщеславие обычно не очень докучало мне. С моим-то профилем что мне до него! Но в последние двадцать четыре часа по нему было нанесено несколько жестоких ударов. Сначала Тетчер избил меня, потом Лиз Эймс направила на меня дуло моего же собственного пистолета и унесла эту чертову пленку, и, наконец, этот фальшивый Чак Маккензи, выманивший меня в эту поездку, думает, что со мною можно вести себя как угодно, и хочет заставить тащиться пешком до отеля. Я почувствовал себя так, словно в голове моей внезапно перегорел последний предохранитель.
- Выходите, - повторил он нетерпеливо.
- Выхожу, - произнес я жалобно и открыл дверцу машины. - Мне следует идти обратно по мосту, дальше по проселочной дороге до новой мостовой, и по ней я выйду на шоссе, правильно?
- Разберетесь сами! - прорычал он.
- Хорошо, хорошо! - Я жалко улыбнулся. - Только одна маленькая просьба, а? У меня кончились сигареты, не дадите ли мне хоть одну?
- Я ошибался насчет профессии чистильщика. - Он засунул пистолет в плащ, затем начал искать в карманах пачку сигарет. - Вам, Бойд, остается только ходить по Бродвею с протянутой рукой и медной кружкой!
Ребром ладони я сильно ударил его по кадыку и, пока он производил какие-то булькающие звуки, схватил обеими руками за волосы и, пятясь задом, вылез из машины, вытащив его вместе с собой. Как только моя нога коснулась земли, я резко наклонил его голову и поддал ее коленом. При столкновении моей коленной чашечки с его лбом раздался слабый звук, и тело Чака сразу же обмякло. Я отпустил его волосы, и он упал в грязь лицом вниз.
Его пистолет лежал на полу машины; он упал туда, когда я ударил Чака по горлу, ключи были все еще вставлены в замок зажигания. Я засунул пистолет в карман своего плаща, завел мотор, развернулся и направился к мосту. "Может быть, - подумал я радостно, - восьмимильная дорога немного прочистит ему мозги".
Через пятнадцать минут я припарковался в квартале от отеля, прошел этот квартал пешком и поднялся в свой номер. Пистолет фальшивого Чака Маккензи был той же модели, что и мой, и это навело меня на мысль. Я засунул его пистолет в ящик письменного стола, а свой положил в карман плаща и вернулся к машине. Тщательно протерев пистолет, чтобы на нем не оставалось отпечатков пальцев, я засунул его за спинку сиденья водителя так, чтобы был виден только конец рукоятки. Я надеялся, что он не догадается о замене и поймет, что у него пистолет, которым совершено убийство, только тогда, когда будет уже слишком поздно, например, когда его подвергнут проверке в баллистическом отделе. Возвратившись в отель, я не спеша поужинал и вернулся в свой номер после десяти вечера.
Я принял душ, побрился - ничто так не убивает любовную страсть, как прикосновение щетины к нежной женской коже! - затем начал надевать свой курортный костюм. Он состоял из голубовато-серой рубашки от Феррари, рыжевато-коричневых слаксов, шелкового спортивного пиджака и замшевых, с загнутыми носками туфель. Затем я приготовил себе питье и посмотрел на часы: до встречи с Джекки Милн оставалось еще полчаса. Однако когда через пару минут зазвонил телефон, я сразу же поднял трубку.
- Я собираюсь убить вас, Бойд, - произнес мрачный голос. - И просто хочу, чтобы вы об этом знали.
- А, это вы, Чак, - ответил я приветливо. - Как себя чувствуете после прогулки? - Я подождал, пока на другом конце провода не затихли какие-то бессвязные звуки. - Если вы ищете свою машину, то она припаркована на Оушн-стрит, в одном квартале от моего отеля. Ваш пистолет засунут за спинку переднего сиденья, и если вы не против выслушать мой совет - почему бы вам не заняться сапожным ремеслом?
Снова в ответ раздались маловразумительные звуки, и я повесил трубку.
Я успел выпить еще немного водки, когда раздался стук в дверь Я открыл ее - передо мною стояло черно-серебристое видение, улыбавшееся мне; а при виде глубокого декольте мой язык буквально прилип к небу.
- Я освободилась раньше, чем предполагала, Дэнни, - сказала Джекки Милн, - и подумала: если вы у себя, то почему бы нам не начать свою работу пораньше?
- Блестящая мысль! - согласился я. - Ведь чем раньше мы закончим свой рабочий день, тем быстрее перейдем к более приятным занятиям, не так ли?
Джекки неопределенно улыбнулась мне и направилась к себе. Я последовал за ней; она закрыла за нами дверь. Но тут меня ждало разочарование - я увидел третью персону, удобно развалившуюся в кресле. Волосы цвета виски были все так же высоко зачесаны и сведены в изящный конус, но теперь голубые глаза не излучали молнии, а были подернуты капризной рябью.