Я ощупала языком образовавшийся кратер. Что это за комната? Как часто он там бывал? Каким образом это выяснить?
— Ну а как же с родами? — спросила она.
— Нет, в конце концов, хватит! Да что это с вами? Что, ни одна женщина уже не может родить без того, чтоб рядом была вся семья?
Она промолчала.
Здесь мне надо было повернуть. ТЬФУ ТЫ!
— Почему ты опять остановилась?
Я заново повернула ключ.
— Я не остановилась.
Слава богу, выехали из города. Прибавить скорость. Спокойствие. Сзади никого нет.
— Ты что, и вправду вообразила, что, когда будешь рожать, я буду там вместо Халланда? Ты ж меня совершенно не знаешь!
— Нет.
— Когда у тебя срок?
— Через два месяца.
— Ну так найдешь кого-нибудь, какую-нибудь подругу… или еще кого-то. — У лани, надо думать, куча друзей.
Она не ответила. Может быть, сидела и всхлипывала, только я не обращала внимания. Я прикидывала уже, где бы ее высадить. Во всяком случае, не перед самым вокзалом, где такси и автобусы. Я обычно слушаю в машине радио, но сейчас не решалась отпустить руль. Всю дорогу она сидела, отвернувшись от меня, и молчала. Дождь не перестал, но от стоянки ей придется пройти пешком. Я проехала в самый дальний конец, где, кроме нас, никого не было.
— Прощай, — обронила я и после паузы добавила: — Я позвоню, прежде чем ехать забирать вещи.
Она ничего не сказала. По крайней мере, я ничего не расслышала. Дождь лил ливмя. В зеркальце мне было видно, как она семенит к станции. Очаровательная, подумалось мне. Была ли я такой когда-нибудь? Плюсквамперфект, подумалось также. Давнопрошедшее время. Она стала перебегать дорогу, сейчас ее, наверно, собьет машина! Не сбила.
11
Ubi pus, ibi evacua (Где гной, там очищай)
— Я позволил себе поставить воду для кофе! — сказал Фундер.
Он стоял на кухне с таким видом, будто он у себя дома.
— Давай-ка я сварю по-настоящему. — И я выключила чайник.
Когда я хотела зажечь газ, отказала зажигалка, я принялась лихорадочно ею щелкать.
— Наверное, нужен новый кремень? — сказал он.
— У тебя есть спички?
Спичек у него не было, но тут зажигалка дала искру.
— Это ж газ кончился! — сказала я. — Вот черт!
— Что-что? — переспросил он. — У вас газ в баллоне? Прямо на кухне? Кажется, теперь это не разрешается?
Открыв нижний шкаф, он взглянул на газовый баллон.
— А полный у тебя есть?
Я кивнула и хотела было показать на сарай в саду. Мне уже доводилось менять баллоны, вот только я не помнила, как это делается, однако сейчас необходимо было продемонстрировать способность к действию. Я прошла в подсобку и отворила дверь в сад, дождь не унимался. По дороге в сарай я подумала, что надо было захватить с собой пустой баллон. Теперь придется изобразить, что я всегда так меняю. Новый был тяжеленный, я с ним и так и сяк, в конце концов накренила и стала перекатывать на ребре, а Фундер так и не вышел. Потом вышел все-таки, на порог, а еще он отсоединил и вытащил из шкафа старый. Еще немножко — и я бы начала отряхиваться от дождя как собака, в шутку и от стеснения. Хорошо бы он подсоединил новый баллон, но я не решалась его попросить. Тут моя промокшая туфля заскользила по полу, я чуть не села на шпагат и попыталась уцепиться за его локоть, а он успел удержать меня за плечи, вернее, придержать, упасть я не упала, но потянула бедро, о, поцелуй меня, поцелуй, поцелуй! У меня брызнули слезы.
— А еще я сломала зуб! — выкрикнула я.
Он усадил меня. Я упала грудью на стол, не смея поднять глаза. Я вовсе не плакала, те слезы — они брызнули сами. И надо же мне было ляпнуть про зуб. Повозившись с баллоном, Фундер подсоединил его, и тогда я встала, чтобы сварить кофе. Выпрямила ногу, подвигала бедрами, проверяя, цела ли я. Цела, только больно.
— И что же вам удалось обнаружить? — спросила я.
Не много. Им известно, где стоял убийца: наверху, на кладбище, внутри ограды, возможно и на самой ограде, но под деревьями. Никто его не видел. Они разыскивают мобильный телефон Халланда, он пропал. И компьютер. Разве у него не было компьютера?
— Был, ноутбук. Но тут его нету. Он держал его в серой такой сумке, только я не знаю, где она.
— Ну а ключи, которые были у него в кармане? — спросил Фундер.
— Не имею понятия, — сказала я.
— Халланд, должно быть, намного тебя старше?
Да. Через полгода Халланду бы исполнилось шестьдесят. Мы обсуждали, как это отпраздновать, хоть это было и тягостно. С тех пор как он заболел, гости бывали у нас крайне редко. Я не испытывала желания говорить с кем бы то ни было о том, что Халланд умер, ну может, за исключением соседей. 37 писем — и ни от кого, с кем бы я хотела поговорить.