Чувствуя, что мужчины не собираются спускаться на кухню, я водрузила все на поднос и отправилась в кабинет. Каково же было мое разочарование, когда они ухитрились проглотить все это, не отрываясь от своих бумажек, даже не заметив, что они съели.
Поняв, что мой трюк не удался, я тихо уселась в кресло в углу кабинета и стала терпеливо ждать.
Прошло еще минут пятнадцать. Терпение — это явно не моя добродетель. Я сделала несколько привлекающих движений — руками, никакого внимания. Откашлялась… Ноль эмоций! Ну я вам! Взяла со столика тарелку и… отпустила…
— А, это ты, дорогая. — Ниро словно очнулся от глубокого сна. — А почему тарелка упала?
— Да ты знаешь, — сказала я почти честно, — она у меня выскользнула.
— Да, — задумчиво произнес он, меланхолично перебирая листки в руках. — Такая куча информации, и практически все напрасно. Во всех этих записях, — он бросил кучу бумаги на стол, — практически ничего. Двести страниц бумаги, — он в сердцах смахнул всю кипу, — и информации у нас столько же, сколько и вчера!
— Володя! — Он махнул головой в сторону человека. — Ты свободен, завтра в то же время.
Молодой человек встал и исчез за дверью. Я спросила своего любимого:
— А кто за ним закроет? Мамаши Крокодайл уже нет.
Ниро, ворча, выбрался из кресла и протопал мимо меня к выходу.
Я не уставала поражаться своему любимому. Обычно он ходит совершенно бесшумно. Но когда ему надо показать, что он на кого-то обижен, он начинает топать просто-таки как гиппопотам где-нибудь на просторах саванны.
Я стала собирать с пола рассыпанные бумаги и сортировать их. Может, там и не было нужной информации, но мне было очень-очень интересно их почитать. До сих пор мне никогда не приходилось что-нибудь подслушать или подчитать столь же неотретушированное.
Мой любимый вернулся.
— Ну и как тебе? — Он показал на пачку бумаг.
— Может, здесь и нет информации, но забавно.
— Еще бы, — проворчал Ниро. — Заплатить чертову кучу денег, а в итоге получить эротические экспромты. — При этом он провел рукой по воздуху, как это делают дирижеры.
— Тоже неплохо, — в меня метнули взглядом. — Не сердись, — продолжила я примиряюще. — И вообще, расскажи мне лучше, что вы узнали.
— Давай лучше поедим.
Я чуть не подпрыгнула от возмущения:
— Да я ведь вас только что накормила, полчаса назад!!!
— Да?
Мой любимый был несколько рассеян, знаете ли!
— А я и не заметил. Давай теперь все-таки поужинаем.
— Ну! Нет слов…
…Еще раз плотно закусив, мой любимый все-таки пришел в приличное расположение духа и стал более разговорчив и мил.
— Видишь ли, мы их слушаем почти сутки. Это, конечно, не показатель, но до сих пор никакой ценной информации нет. Они ничего, ну буквально ничего не говорят об этой афере. У старшего — си-си-пуси-лапуси со своей дамочкой, у младшего — ну почти то же самое, но со своей мамочкой. Сама эта коза озабочена лишь тем, чтобы купить какие-то шмотки, опять же какую-то косметику, и висит на телефоне полдня, обсуждая с подругами какие-то очередные модные тряпки. Ничего!
Он в сердцах бросил вилку на стол. Я стала подмечать в его характере новую черту. Когда он расстроен, надо убирать из-под его рук всякие острые предметы. Осмотрев критически стол, на котором стояли только пустые тарелки, Ниро встал и отправился в кабинет. Он сказал, что надо бы придумать какую-нибудь провокацию.
Посуда осталась на моей совести, и я стала складывать ее в посудомоечную машину. В одиночестве я вновь предалась размышлениям. Что бы все-таки такое придумать, чтобы как-то определить, кто из подозреваемых действительно виноват, а кто явно не причастен. Грандиозные планы, один лучше другого, крутились в моей голове. Например, можно было натянуть черные колготки на голову, притаиться в темном переулке и каждого подозреваемого внезапно спросить: «А зачем ты гадишь фирме „Милена“?»
Не правда ли, грандиозная мысль! Или воспользоваться чем-то в духе Остапа Бендера. И начать закидывать подозреваемых телеграммами. Начиная от «грузите апельсины бочками» и кончая сакраментальным «а зачем же ты, подлая тварь…».
Внезапно на пороге кухни появился Ниро. Он торжественно сообщил:
— Мне все-таки устроят завтра свидание, — он выдержал паузу, — с тем, кто приходил к Хансу.
— То есть с предводителем стаи налетчиков? — сказала я заговорчески.
Ниро оторопело посмотрел на меня. Он несколько секунд пытался переварить, что же это я сказала.
— Короче, Рыжик, завтра я встречаюсь с их бригадиром. — И он так же внезапно исчез из моего поля зрения.
Я хотела вернуться к своим рассуждениям, но на ум мне пришла фраза моего ненаглядного. «Тянуть пустышку», как выразился мой любимый, на редкость скучное и утомительное занятие. Как подтверждение его слов я вспоминала наше прошлое приключение. Бессмысленное мое сидение в машине в течение нескольких дней кряду. Тогда это чуть не довело меня до исступления.
Надо было срочно что-то придумать. Уже засыпая, какая-то мысль мелькнула у меня в голове, но было так лень сосредоточиваться, чтобы ее додумать… В это время из открытого окна послышалось: чик-чириви. Птицы пели нам ночную серенаду.
Интересно, сколько осталось времени до возвращения моего чертенка с моря? Никогда не думала, что буду по ней так скучать…
Глава 13
ЕВА В РОЛИ РАЗВЕДЧИКА
Все-таки что же мы имели в настоящий момент?
Я еще раз прокрутила все в своей голове. Четверо более или менее подозреваемых, ни на одного из которых не было никакой серьезной информации.
Я посмотрела на часы. Мой любимый вот уже как два часа должен был вернуться со встречи с дорогими товарищами «бандитами». Я начала волноваться, хотя, конечно, он был вполне способен постоять за себя…
Услышав звук подъезжающей машины, я радостно помчалась открывать дверь. Цел и невредим! Это самое главное.
Мы пошли в кабинет. Ниро уселся за стол. Судя по его лицу, он опять был очень недоволен.
— Эти паразиты «зуб дают», что не они это делают. И самое обидное, что я им склонен доверять. Мы беседовали довольно долго. И получается, что им такое просто в голову не пришло, — он сделал выразительное движение головой, — туго у них с мозгами, я же тебе говорил. То есть они хотели его наказать, но потом, по-видимому, просто плюнули и решили с иностранцем не связываться.
— Ну так и что?
— Что, что? — спросил Ниро.
— Ну, вот мы просто так, за здорово живешь, и откажемся от этой идеи?
— От идеи чего? — опять спросил мой любимый.
Редкостная бестолковость!
— Ты списал их из числа подозреваемых?
— Нет, конечно, — мой любимый был почти возмущен, — пока я не получу каких-нибудь конкретных подтверждений, я и не подумаю сбросить их со счетов. Но все дело в том, что вот здесь, — он постучал себя по голове, — и вот здесь, — он постучал себя по сердцу, — я чувствую, что они ни при чем. Причем чувствую так сильно, что мне аж щекотно где-то в затылке.
Убедительное доказательство, подумала я про себя. Такая замечательная теория, а его кто-то щекочет.
Тем не менее я понимала, где-то глубже в подсознании, что Ниро настолько компетентен, что его ощущения вроде щекотания в затылке могут быть гораздо объективнее, чем куча всяких логических построений и «неоспоримых фактов».
Однако что же делать? Пока что, кроме предложений изрядно поесть, от моего любимого не поступило никаких других замечательных идей. Я решила рискнуть.
— А что, если сунуть палку в муравейник? Вместо ожидаемого потока оценки моих умственных способностей Ниро неожиданно заинтересованно посмотрел на меня.