Она примостилась возле, небрежным жестом взяла со столика журнал, на обложке которого красовался броский заголовок «Пять кило минус с нашей капустной диетой!», и, не заглядывая в журнал, как бы между делом осведомилась:
— И что там у тебя за «случай» из-за которого ты не можешь уехать?
«Слава Богу, — подумал Клуфтингер, — любопытство пересилило». Однако теперь она от него не отстанет, пока не вытянет все подробности убийства — это и козе понятно. Тем не менее он пошел на компромисс. Сейчас, когда у него в рукаве козырной туз, он мог без особых потерь отстоять свои позиции.
— Ах, да так, мелочь. В Альтусриде совершено убийство.
Жена напряглась и отложила газету в сторону. Ее рот открылся, словно вылетела пробка из аккумулятора и вот-вот польется кислота… Сравнение невольно вызвало у него улыбку, щекоча, однако, самолюбие. Пусть для него новое дело пока что полная головная боль, но перед женой он мог покрасоваться с такой сенсацией, как убийство в Альгое.
— Убийство? У нас? Боже милостивый! Кто? Когда? А я-то, дура, ни сном ни духом. Могла бы и сообразить! А ты-то… — Это прозвучало как упрек.
— Вахтер, — поспешил отделаться Клуфтингер, — Филипп Вахтер с молочного завода. Его задушили.
— Вахтер с молочного завода? — как эхо повторила она. А когда немного пришла в себя, насмешливо отшила: — Да ладно тебе! Этого субчика я еще вчера видела живым и здоровым.
— Видела? Где? — Клуфтингер не мог сдержать возбуждения. В нем проснулся инстинкт ищейки.
— Где, где?.. В булочной. Мы с ним там часто пересекаемся. Он, не в пример тебе, не уносится с утра пораньше на службу, а как порядочный выбирает булочки… Ладно, ладно, выбирал. Бог с ним.
Клуфтингер предпочел пропустить мимо ушей упреки и стенания.
— Что он сказал? Кому? Кто был рядом?
— Да уймись ты, никого и никому. Просто что-то купил и ушел. Как обычно, когда я его встречала. А что, вы кого-то уже подозреваете?
Клуфтингер опять не услышал ее вопроса.
— Что он купил?
— Понятия не имею. А у вас уже есть кто-то на подозрении?
— Черт вас всех побери с турецким султаном в придачу! Что он покупал, скажешь наконец?
Жена вздрогнула от такого выплеска неуемной энергии, но опять же уловила главное: не упускать мелочей.
— Рогалик и две булочки из цельнозерновой муки. Как обычно. Как он всегда покупал, отстань наконец от меня!
Но Клуфтингер полагался на нюх своей жены, как ни на что другое. Подчас ему приходило в голову, что лучшего сыскаря для Альгоя и пожелать нельзя.
— А потом? — спросил он, затаив дыхание.
— Да никакого «потом». Он просто ушел, как всегда. — Ее ушки навострились. — А у вас уже есть кто-нибудь на крючке? Его булочкой удавили, да? Вот так удушение! Боже милостивый, это сенсация!..
— Успокойся, — осадил жену Клуфтингер. — Его удушили шнурком.
— Шнурком?
Клуфтингер испугался, как бы голова жены сейчас не взорвалась от бурления мыслей, точно котел под давлением пара.
— Сказал же, шнурком для занавесок.
Он взял в руки пульт управления и увеличил громкость телевизора. Служащий МЧС из Фюссена как раз представлял комплекс мероприятий по «преодолению наводнения» в крае. Фрау Клуфтингер молча встала и захлопнула открытое окно.
— Эй, я просто…
— А теперь послушай меня. У нас здесь, в Альгое, кого-то лишили жизни, и сейчас ты мне расскажешь все. Или…
Это ее «или» неизменно витало в воздухе, когда она хотела от него чего-то добиться. Он не знал, что последует за этим «или», и даже не брался представить себе. Вот и на этот раз рассудок подсказал ему не сопротивляться.
— Вчера, предположительно в первой половине дня, он был задушен в своей квартире. По крайней мере так свидетельствуют предварительные заключения. Результатов вскрытия еще нет. Его обнаружил коллега. По первичным признакам, в доме ничего не похищено. — Клуфтингер, как мог, придал голосу бесстрастность. — Надеюсь, ты понимаешь, что информация не должна выйти за пределы этих стен.
— Задушен в своей квартире… — сентиментально протянула она. — А его интимные связи вы уже выявили? Он был тот еще ходок!
Клуфтингер изломом поднял брови. Его жена явно знала больше, чем полиция.
— Это нам известно — сухо констатировал он.
— И?
— Что «и»? Пока ни одна из обманутых претенденток не объявилась.
Вообще-то ему было несвойственно так откровенничать, но в нынешних обстоятельствах ничего другого не оставалось.
— А какой шнурок? — поинтересовалась жена.