Мы знаем из архива Троцкого, что Седов сообщил Троцкому в 1932 г. скором вступлении Сафарова в недавно созданный блок зиновьевцев, троцкистов и некоторых других. Радек показал, что Сафаров говорил ему в 1930 г., что «страна на грани разрухи», и подразумевал, что Сталина нужно остановить. Вдобавок Сафаров «был связан с Котолыновым», что подразумевало существование зиновьевской подпольной группы уже в то время.
Радек показал, что решение обратиться к террору пришло из письма от Троцкого весной 1932 г., а это означало, что теракты должны планироваться против «Сталина и его ближайших соратников», включая Кирова.
Вышинский: Вы знали что-нибудь о приготовлениях к убийству Сергея Мироновича Кирова?
Радек: Когда мы обсуждали предполагаемую террористическую борьбу, возник вопрос, против кого ее следует направить в первую очередь.
Вышинский: Это было в 1932 г.?
Радек: Когда возник вопрос, против кого следует направить ее, он касался терроризма, направленного против руководящего ядра ЦК КПСС и советского правительства. И хотя во время этого разговора не было упомянуто ни одного имени, я прекрасно знаю, кто руководители, и не имел ни малейших сомнений, что акты будут направлены против Сталина и его ближайших соратников, против Кирова, Молотова, Ворошилова и Кагановича.
Вышинский: Это ваши умозаключения, или он говорил это?
Радек: Не было необходимости говорить это, потому что я знал очень хорошо, кто руководит партией и советским правительством (Process 89).
Вышинский: И таким образом, можно считать установленным, что вы узнали о терроре от Мрачковского?
Радек: Да.
Вышинский: Это было до того, как вы получили письмо от Троцкого? Радек Это было после того, как я получил письмо от Троцкого. Письмо от Троцкого было получено в феврале или марте 1932 г.
Вышинский: То есть в феврале 1932 г. вы получили письмо от Троцкого, в котором он уже говорил о необходимости избавиться от…
Радек: Устранить.
Вышинский:…о необходимости устранения; следовательно, вы поняли, что подразумевался терроризм?
Радек: Конечно (Process 92).
Более короткий русский вариант выглядит следующим образом:
Вышинский: Таким образом, можно считать установленным, что вы о терроре узнали от Мрачковского?
Радек: Да.
Вышинский: Это было до того, как вы получили письмо от Троцкого?
Радек: Это было после получения письма от Троцкого. Письмо от Троцкого было получено в феврале или марте 1932 года.
Вышинский: Если правильно говорят материалы предварительного следствия, то весною 1932 года вы были в Женеве?
Радек: Да.
Вышинский: В Женеве вы встречались с кем-либо и говорили на подобного рода темы?
Радек: В Женеве единственным троцкистом, с которым я имел встречу, был В. Ромм. Он мне привез письмо от Троцкого.
Вышинский: Что вам известно о террористической деятельности других групп?
Радек: Я знал в 1934 году о формировании группы под руководством Фрид-лянда. Заместитель Дрейцера Гаевский меня известил, что формируется группа серьезных людей, что она теперь не будет действовать, а это будет резерв на случай провала. Пятаков сказал о том, что украинский центр — он назвал Коцюбинского, Голубенко и, кажется, Логинова — формирует террористическую группу, которая будет действовать против руководителей коммунистической партии и советского правительства Украины (Процесс 54).
В апреле 1933 г. Мрачковский спросил Радека, может ли он найти кого-нибудь в Ленинграде для убийства Кирова. Радек упомянул кого-то, кто, вероятно, сможет организовать там террористическую группу.
Вышинский: Следовательно, выясняется, что Мрачковский не говорил вам этого в ноябре 1932, но когда?
Радек: Разговор о Кирове был связан с тем, что в апреле 1933 г. Мрачковский спросил меня, не могу ли я назвать какого-нибудь троцкиста в Ленинграде, который бы взялся за организацию террористической группы там.
Вышинский: Против кого?
Радек: Против Кирова, конечно.