Ягода упорно не соглашался с определением Вышинского «соучастия». В своем последнем слове перед судом он сделал следующее заявление — то же самое, которое было процитировано, как мы видели, Серовым в его отчете от 31 августа 1956 г. Этот отрывок также приводится Лено на с. 598 его книги, и на него же он ссылается опять на с. 666.
Неверно не только то, что я являюсь организатором, но неверно и то, что я являюсь соучастником убийства Кирова. Я совершил тягчайшее служебное преступление — это да. Я отвечаю за него в равной мере, но я — не соучастник. Соучастие, гражданин Прокурор, вы так же хорошо знаете, как и я, — что это такое. Всеми материалами судебного следствия, предварительного следствия не доказано, что я — соучастник этого злодейского убийства[103].
Лено, подражая стороннику Хрущева Серову, пишет «Ягода отрекся от своего признания в конце суда». На самом деле, как проясняют отрывки выше, Ягода ни разу не отрекался от признания, которое он сделал и которое мы привели выше из текста судебного протокола. Единственное заявление, от которого все-таки отрекся Ягода, это заявление, которое было приведено выше — «Признаю себя виновным в соучастии в убийстве». Ягода не согласился с мнением Вышинского, что его согласие с общей целью право-троцкистского блока делало его «соучастником» убийства Кирова. Ягода, очевидно, полагал, что, пользуясь языком Вышинского, «для наличия соучастия требуется общее согласие и умысел каждого из преступников, из сообщников на каждое из преступлений». Поскольку Ягода возражал против убийства Кирова, не способствовал ему активно, но тем не менее согласился не стоять у них на пути, мы можем сказать, что Ягода считал себя не соучастником — человеком, который фактически участвует в совершении преступления, — а сообщником — человеком, который помогает в совершении преступления.
Вот теперь мы можем вернуться к загадочным словам, которые мы выделили жирным шрифтом в его признании выше, в котором он оставляет что-то недосказанным, точную суть чего он делал и не делал: «Это было немного не так»; «Не так»; «Это было не так, но это неважно». Проливая свет на то, что имел в виду Ягода под этими фразами, мы можем подтвердить, что в признании Ягоды на суде он все-таки заявил о роли в убийстве Кирова, от которой он никогда не отказывался или, как пишет Лено, «отрекся». Мы также предложим причину, по которой Лено скрыл это от своих читателей.
В его досудебном допросе-признании от 26 апреля 1937 г., опубликованном в 1997 г., можно прочитать следующее:
Вопрос: Вы выше признали, что если бы не Ваша и Молчанова предательская роль в ОГПУ-НКВД, то центры организации правых, троцкистов и зиновь-евцев, вернее говоря, центры блока этих организаций можно было своевременно ликвидировать?
Ответ: Да, это, несомненно, так.
Вопрос: Значит, и убийство тов. Кирова могло быть предотвращено? Ответ Безусловно.
Вопрос: И Вы это не сделали?
Ответ: Нет.
Вопрос: Значит, Вы являетесь соучастником этого злодейского убийства?
Ответ: Нет, я это не могу признать.
Вопрос: У Вас материалы о действующих террористических центрах были? Ответ Были.
Вопрос: Киров был убит ими?
Ответ: Ими.
Вопрос: Вы покрывали деятельность этих террористических организаций? Ответ Покрывал.
Вопрос: Как же Вы смеете отрицать свое соучастие в злодейском убийстве тов. Кирова?
Ответ: Я не являлся соучастником этого убийства, но, несомненно, должен ответить за то, что не предотвратил убийства тов. Кирова (выделено мною. — Г.Ф.) (Генрих Ягода 121–122).
На последовавшее изумление допрашивающего отрицанием Ягоды в соучастии в убийстве Кирова Ягода ответил:
Ответ: Вы должны понять, что в мои личные планы, как народного комиссара внутренних дел, не могли входить такие разрозненные акты, как убийство тов. Кирова.