И это не единственная ложь в указанной статье Седова. Он писал:
При таких обстоятельствах, когда все тринадцать подсудимых отрицали в один голос свою вину, а других доказательств нет, кроме голословных, противоречивых и неконкретных показаний непосредственного исполнителя теракта — Николаева, у суда не было никаких законных оснований приговаривать этих людей к расстрелу.
Как мы уже знаем, это заявление ложное. Конечно, Седов и другие исследователи горбачевской эпохи знали это в 1990 г., когда Седов опубликовал эту статью. Они имели доступ к материалам следствия и протоколу заседаний суда. Однако никто больше не мог знать в то время, что Седов лжет. Теперь мы знаем. Трудно понять, как Лено мог пропустить это.
По словам Аллы Кирилиной, четверо из обвиняемых вдобавок к Николаеву признались как во время предварительного следствия, так и на суде. Это были Антонов, Юскин, Звездов и Соколов.
…из 14 человек, привлеченных по делу «ленинградского центра», только трое (не считая Николаева) — Звездов, Соколов, Антонов — на предварительном следствии на допросе признали свою причастность к убийству Кирова (К 283). На следствии и сначала на суде Антонов, Юскин, Звездов, Соколов дали признательные показания о своем участии в террористической группе и подготовке убийства Кирова и дали подобные показания и на других участников процесса (К 301).
В соответствии с данными, которые прочел Лено, в одной версии архива протокола заседания суда, ситуация была несколько менее определенной, чем излагает Кирилина.
В конце расследования (17 декабря и позже) все — Антонов, Звездов и Соколов — заявили, что они в общем знали, что организация бывших зиновьевцев планировала террористическую деятельность против советского руководства (Антонов и Звездов говорили, что им рассказал Котолынов). Это дошло до того, что любой из бывших зиновьевцев, которого НКВД определял в «ленинградский центр», начинал признаваться в террористической деятельности. Утверждение официальных обвинений, что Антонов и Звездов «полностью признали свою вину», были лживы (Л 353).
Однако Лено никак не может сказать, что официальное обвинение было «лживым». Он мог быть в этом уверен лишь в том случае, если бы он сам имел доступ ко всем материалам следствия, включая все допросы Антонова, Звездова и Соколова. Насколько мы знаем, они вполне могли «полностью признать свою вину» в материалах, к которым Лено не имел доступа. Однако сам Лено заявляет, что он не имел доступ ко всему. Следовательно, он не может знать, были ли официальные обвинения «лживыми» или нет.
Отчет Агранова Ягоде (во время суда 28–29 декабря 1934 г.), переданный в 19:30 28 декабря, отмечал, что Антонов признал себя виновным, подтвердив все свои показания, что Звездов поступил так же и что Юскин признался, что он знал о планах Николаева убить Кирова, но не воспринял их серьезно. Соколов показал, что он был членом контрреволюционной организации и знал о приготовлениях к неустановленному террористическому акту.
Агранов опять замалчивал показания, вызывающие беспокойство, или игнорировал их. Фактически Антонов отрицал, что знал о конкретных приготовлениях к террористическому покушению, и заявил, что «теракты противоречат моим принципам». Когда его допрашивал Ульрих, он признался, что все еще ощущает ответственность за убийство, потому что он ничего не сделал, чтобы предотвратить его. Антонов также сказал, что он лишь однажды встречался с Николаевым с 1923 г., и это было в 1932 г. Это, бесспорно, поставило под серьезное сомнение то, что они могли работать вместе над каким-либо заговором вообще в 1934 г. Звездов отрицал, что знал о каком-либо террористическом заговоре против советских лидеров, заявив, что он надеялся, что их можно убрать с занимаемых ими постов путем политических действий. Он заявил, что не встречал Николаева с весны 1934 г.
Внимательное чтение показаний Юскина в одном архивном протоколе показывает, что, хотя он признал свою вину по всем пунктам обвинения, он не признался ни в каких преступлениях на допросе в суде… Несмотря на напористый допрос со стороны Ульриха Юскин настоял на том, что он не имел представления о том, что Николаев планирует убийство…
Соколов, который был первым свидетелем, связавшим Николаева с «контрреволюционной» группой бывших зиновьевцев в Ленинграде (6 декабря), больше всех из этой группы обвиняемых шел на сотрудничество. Он тщательно следовал сценарию НКВД, обвиняя Звездова, Антонова, Котолынова и Николаева в террористическом заговоре, но не сообщал подробностей (Л 360–361).