Киллот соскользнул с лестницы. Приземлившись, он повернулся лицом к своему другу.
— Хочешь обняться?
— Нет. — Он начал уходить.
— Что ты знаешь о нагах? — Киллот последовал за ним.
— Наги? Зачем тебе знать о нагах?
— Знаешь, если они попросят тебя стать арбитром7, ты не сможешь так угрюмо отвечать на обычные вопросы.
Рея вернулась в относительный покой в домике на дереве. Здесь все еще воняло потом и адреналином, но запах ослабел. Утро принесет новые возможности. Может быть, даже ответы.
5. Наброски и Библиотеки
Обычно Рея ложилась спать, как только Тиеро и Саланка укладывались и она заканчивала свои дела с Киллотом, если он заходил в гости. Но сегодня ее мысли никак не хотели успокаиваться. Она снова подметала пол, работала над медицинскими диаграммами и размышляла над словами Киллота. В голове мелькали воспоминания о Цикори — его лицо, глаза, голос. Что лучше — верить в то, что он настоящий и попал в беду, или выдуманный и прекрасный.
Она совсем не спала, и попытки медитировать приводили лишь к темноте. Никакого отклика. Ни голоса. Никакого влечения. Ничего, кроме круговорота собственных мыслей.
Никакого Цикори.
Ничего, кроме воспоминаний о нем.
Наступила середина утра, когда Тиеро и Саланка зашевелились. Тиеро двигался скованно, опираясь на правую сторону. Он принял чай, пробормотав слова благодарности, и вышел пить его на крыльцо, повернувшись лицом к востоку, несмотря на то что сквозь густую зеленую листву и постоянно колышущиеся ветви высоченных дубов и внушительных изб почти ничего не было видно на восходе.
Саланка просто держала чай и сидела, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к груди, молча глядя в кружку. Время от времени она издавала вздрагивающий вздох. Ее хватка на кружке оставалась судорожно сжатой больше часа.
Что снилось им в таком состоянии? Были ли сны Саланки хуже, чем обычно, из-за заклинания или это просто неумолимость этих атак?
Рея закончила работу над одним из последних эскизов, и скрежет карандаша по бумаге иногда становился очень громким. Ни Саланка, ни Тиеро не обращали на это внимания, но она все равно старалась смягчать штрихи. Даже птичьи песни за окном были приглушенными, словно воробьи, крапивники и малиновки понимали, что сегодня усталый день.
Усталый, но насыщенный день. Ей нужно было доставить эскизы Хотаха, а это означало, что придется идти пешком в Дохахти. По крайней мере, день был хороший, ясный для путешествия. Заодно она купит кое-какие припасы.
Тиеро вошел с крыльца, его большие орлиные крылья были сложены на спине. Он не спеша расчесал волосы и уложил их так, чтобы не было видно спиленных рогов и чтобы он не был похож на «предвестника судьбы», как он любил выражаться.
— Головная боль прошла сегодня утром? — спросила она, оторвавшись от своих набросков.
Он поднял плечо, взял квадратный синий чайник и наполнил его водой из кувшина.
— Достаточно. Ночные кошмары не помогают.
На мгновение ему показалось, что перед его лицом возникла вспышка фиолетового света.
Он покачал головой, затем ущипнул себя за переносицу. — Пока кошмары не кончатся, это довольно спорно.
— Если хочешь, я могу выжать еще немного сока из ягод сульны?
— Нет. Я в порядке.
— Он лжет. — Саланка встала. — Становится хуже. Не только для него. Для всех.
Он поставил чайник на маленькую плиту.
— Сал...
— Зачем врать об этом? Через месяц мы, скорее всего, будем парализованными. На самом деле, скорее всего, мертвы. Парализация наступит раньше.
— Это ужасный взгляд на все происходящее. — Тиеро продолжал потирать лоб, пальцами обводя края своих спиленных рогов. — Но мне жаль, что ты тоже страдаешь.
— И больше ничего нельзя сделать? — спросила Рея.
— Нет, пока мы не найдем ответ в источнике. Я думала об этом. — Саланка прикрыла глаза. — Того, что мы нашли, даже близко не достаточно, и нет никаких шансов сделать это лучше. — Она потерла лицо, с особой силой сосредоточившись на глазах. — Кошмары становятся все хуже. На этот раз я застряла во тьме. Это продолжалось до самого конца сна.
— Наверное, лучше не говорить о них. Не то чтобы нам не приходилось проводить с ними достаточно времени, — сказал Тиеро.
— Говори о них. Не говори о них. Это не значит, что они не вернутся и не будут преследовать нас.
— Тебе обязательно кричать? — спросил он.
— Я не кричу. — Саланка закрыла лицо обеими руками и поморщилась. — Просто... я ничего не могу сделать. Я не могу поверить, что все это заклинание было таким неудачным.
— Я сегодня же отправлюсь в Дохахти. — Рея заточила карандаш. Мелкие завитки дерева и грифеля падали на маленький поднос, когда она проводила лезвием по дереву. Затем она завернула лезвие и спрятала его в нагрудный ремень. — Хотаху нужны эти рисунки. Он немного занят, чтобы приехать за ними, но это значит, что я могу посетить библиотеку. Посмотрим, что я смогу узнать о нагах и их способностях. Если среди них окажется что-то подобное, что ж, думаю, будем разбираться дальше.
— Я пойду с тобой в Дохахти сегодня, — сказал он.
Она чуть не выронила карандаш.
— Что?
— После вчерашнего вечера не было бы неразумно, но лучше было бы разумно всем нам потребовать осмотра, и лучше, чтобы ты не ходила одна. Пока нам не придется идти... пока нам не придется идти под землю, я смогу это вынести. Если только ты не хочешь идти одна.
— Нет. Я буду рада компании. — Рея посмотрела на Саланку. — Ты хочешь пойти?
Саланка кивнула.
— Это будет лучше, чем оставаться здесь весь день. У меня все равно есть дела в Дохахти.
Прошло совсем немного времени, и все трое были готовы идти в Дохахти. Они шли в легком темпе. Настроение Саланки улучшилось в первые же несколько минут, словно насыщенный золотистый солнечный свет развеял тяжесть и страхи. Тиеро оставался таким же уравновешенным, хотя сегодня он шел с большей силой, чем раньше. Казалось, в его походке появилась какая-то цель.
Они уже почти достигли края леса, когда он повернулся и посмотрел на нее.
— Тебе не кажется, что мы покидаем тебя, Рея?
Это было неожиданно. И уж точно не то, чего она ожидала.
Саланка нахмурила брови.
— С чего бы ей так думать? Ты же не чувствуешь, что мы тебя бросаем, правда, Банни? — Она шагнула к ней, ее темные медово-карие глаза смотрели на нее.