Молчаливый мужчина неподвижно стоял у окна, высокая фигура в красном комбинезоне и кожаной куртке.
В сумке Лунд зазвонил телефон. Майер.
— Хорошо, скоро буду.
Они смотрели на нее выжидающе.
— Мне нужно ехать.
— Что там? — хрипло спросил отец.
— Ничего, это по работе. Я видела в комнате Нанны сапоги. На вид дорогие. Это вы ей купили?
— Дорогие сапоги? — переспросил он.
— Да.
— Почему вы спрашиваете об этом? — сказала Пернилле.
Пожатие плечами.
— Я задаю много вопросов. Возможно, слишком много. Это не нравится людям. — Помолчав: — Такая у меня работа.
— Мы не покупали ей дорогих сапог, — сказала Пернилле.
Комната для допросов. Адвокат был раздражителен, лыс и сложён как хоккеист. Когда Лунд вошла, он орал на Майера, который со скучающим взором и детской улыбкой сидел на краю стола, подперев подбородок рукой.
— Вы нарушили все права моего клиента. Вы допрашивали его в отсутствие адвоката…
— Я не виноват, что вы желали понежиться в постельке. В чем проблема-то? Я провел для него экскурсию. Угостил завтраком. Да я ему подгузники менять готов, если надо…
— Пройдемте со мной, Майер.
— Вам это так не пройдет, — не унимался адвокат, когда Лунд уводила Майера в смежную комнату.
Майер сел, посмотрел на нее:
— Они посадили Оливера Шандорфа в последнюю свободную камеру. Поэтому я немного покатал Йеппе по округу и привез его сюда около пяти.
Гадая, чем это может им грозить, Лунд спросила:
— Вы его допрашивали?
— А вы видели его электронную почту? Там есть что почитать. И на той неделе он звонил Нанне пятьдесят шесть раз. Если вы спросите меня…
— Вы допрашивали его без адвоката?
— Адвокат обещал приехать в семь. А объявился только в девять. — Майер вдруг превратился в самого рассудительного человека на свете. — По-вашему, лучше было запереть ребенка в камере? Я проявил сочувствие, накормил его завтраком. Было бы просто невежливо, если бы за все это время я не сказал ему ни слова, Лунд.
В дверь ворвался Букард в голубой рубашке с серым лицом.
— Вчера у нас возникли проблемы с размещением подозреваемого, — тут же стала объяснять Лунд. — Адвокат задерживался на два часа. Майер купил ему завтрак.
— Он не был голоден, — вставил Майер, — но мне показалось, что так будет правильнее.
— Возможно, Хальду показалось, что его допрашивали, но…
Лунд предпочла оставить фразу незаконченной. Букард был не сильно впечатлен.
— Я бы хотел послушать самого Майера.
— Лунд описала все предельно точно.
— Составьте рапорт. Принесите мне. Я приложу его к вашему досье… — Многозначительная пауза. — После разбирательства.
Когда шеф удалился, Лунд села за свой стол, взялась за фотографии и распечатки телефонных звонков.
Майер повеселел:
— По-моему, все прошло неплохо?
В зале для пресс-конференций яблоку негде было упасть. Кинокамеры, микрофоны. На этот раз Троэльс Хартманн был в галстуке — черном. С утра он посетил парикмахера, которого выбрала для него Риэ Скоугор, терпеливо сидел в кресле, пока его стригли так, как она захотела: коротко и строго. Скорбно.
Потом проработали текст:
— Последние дни были крайне сложными. Но мы работали в тесном сотрудничестве с полицией. Они подтверждают, что машина была украдена. Ни один из наших сотрудников не подозревается ни в чем противозаконном. Мы выражаем глубочайшее соболезнование родителям девушки. Все наши действия диктовались желанием помочь полиции в расследовании, ничем больше.
— Водитель все еще под подозрением? — спросила одна журналистка.
— Мы наняли того водителя через агентство. Подозрения с него сняты.
Море голосов, самый громкий поверх голов:
— Это мнение полиции?
Хартманн поискал взглядом кричавшего и увидел лысую голову и широкую ухмылку Эрика Салина.
— Я не могу говорить от имени Управления полиции. Но мы обсуждали с ними наше заявление. Они не возражают, чтобы я донес до сведения прессы тот факт, что мы случайно оказались втянутыми в расследование. Мы не причастны к этому делу. По остальным вопросам рекомендую вам обратиться в полицию.
Вопросы по-прежнему сыпались на него дождем.
Умный политик выбирает вопросы, на которые будет отвечать. Выбирает осторожно. Хартманн слушал крики журналистов и думал о Бремере, ждал молча, когда прозвучит нужный ему вопрос.
— Будет ли образован альянс с Центральной партией?
Продуманное выражение недоумения на лице.
— Знаете, местная политика далеко не так интересна, как ее рисуют таблоиды. Благодарю вас.