— Так чего мы ждем? — нарушил тишину Даер.
— В это дело я влез благодаря одной старушке из Нового Орлеана, ее имя Делрей. — И Шейн подробно изложил всю историю, с которой он познакомился в своем кабинете в Новом Орлеане.
Шеф полиции побагровел, дослушав Шейна до конца. Когда Шейн замолчал, он воскликнул:
— Так вот почему ты добивался вскрытия! И вот откуда ты знал, что армейские не найдут его родителей в Кливленде! А ты знал, что они похоронили его сегодня в Блиссе, не зная, что с ним делать дальше?
— Не знал, но предполагал, что так будет. Нам надо быть осторожными, — горячо заговорил Шейн. — Это наш единственный козырь. Убийца или свора убийц не знают, что Джимми Делрей написал матери и что мы знаем, кто этот парень. Они считают, что совершенно чисты. А арест Тауна только усилил их чувство безопасности.
— Если только сам Таун не убийца, — пробормотал Герлах.
— Верно. Если сам Таун не убийца. Сейчас надо копать насчет мотива убийства Тауном Джимми Делрея из Нового Орлеана, а не какого-то неизвестного новобранца.
Телефон на столе капитана Герлаха зазвонил. Он поднял трубку, выслушал и сказал:
— Хорошо. Я должен взглянуть. — Положив трубку, он сообщил Даеру: — Это шериф Крейвен из Ислета. Они только что выловили труп мужчины из реки.
— Это далеко от города?
— Порядком. Но шериф говорит, что тело в реке уже какое-то время и его могло отнести на несколько миль вниз по реке. Поэтому это дело в нашей юрисдикции.
— Не возражаешь, если я с тобой? — спросил Шейн.
— Ради Бога.
Шеф полиции коротко выругался, а док Томпсон только ухмыльнулся, когда Герлах вышел из кабинета. Его сопровождал Шейн. Бросив прощальный взгляд на бутылку, он помахал им рукой на прощанье.
Глава 12
Капитан Герлах, добродушный увалень, занял чуть не все переднее сиденье полицейского седана. Врубив красную полицейскую мигалку, но отключив сирену, он отрулил от полицейского управления и ехал на нормальной скорости, пока позади не остались городские предместье и они не выехали на шоссе, ведущее в орошаемую долину Рио-Гранде.
Шейн хорошо знал Герлаха еще десять лет назад, когда тот был еще сержантом; пару раз им приходилось пересекаться за последние годы, так что им было о чем потолковать, когда Герлах, выведя седан на пустынное шоссе, нажал на акселератор и рванул вперед со скоростью шестьдесят миль в час. По обоюдному согласию они старались избегать разговоров о нынешнем следствии. Герлах был из тех, кто предпочитает помалкивать о деле, пока оно не раскрыто до конца. Тугодум, лишенный всякого воображения, он был на редкость упорен и глубоко верил в пользу хорошо отлаженной полицейской рутины, что, как правило, рано или поздно приносило свои плоды. Они говорили о некоторых известных по газетам делах Шейна, а Герлах рассказывал Шейну о своем девятилетием сынишке, который уже изучал планиметрию. Так за разговорами они спустились в долину, когда впереди на дороге замигал красный огонек. Герлах мягко затормозил и остановился около коренастого толстяка в комбинезоне и синей рабочей рубахе. В руках он держал фонарь, затянутый красной тряпкой. Он склонился у дверцы седана и спросил:
— Вы полицейский из города, которому звонил шериф Крейвен?
Герлах кивнул, и фермер представился:
— Помощник шерифа Грейвз. Шериф ждет вас там, внизу. У меня здесь машина. Я поеду вперед, а вы за мной.
Герлах снова кивнул и отступил назад, а помощник шерифа протопал к стоящему на обочине дороги пикапу и вывел его по грязи на узкую грунтовую дорогу, спускающуюся на юг мимо небольших огородных хозяйств с фермами к реке.
Герлах вел машину по грязной дороге вслед за пикапом. Они миновали фермы и катили по болотистой низине, а затем выехали на широкое голое место на берегу реки, окруженное ивами, откуда дорога шла через неглубокий брод через Рио-Гранде в Мексику. На поляне полукругом стояли три машины с зажженными фарами, освещающими группку людей, обступивших утопленника. Сквозь рваные тучи светила желтая луна, и, когда Герлах заглушил мотор, они услышали металлическое кваканье лягушек, протестующих против неожиданного вторжения из зарослей ивняка у дороги. Один из столпившихся вокруг тела отделился ото всех и твердой походкой направился к приехавшим. Это был человек с армейской выправкой, его лысина, окаймленная венчиком седых волос, сверкала в лучах прожекторов. Вообще, он больше походил на провинциального лавочника, но на его расстегнутой рубашке сияла звезда шерифа.