— Это-то нас и беспокоило, — признался Даер. — Но теперь мы, кажется, нашли ответ. Мы не считаем, что вы убили солдата, Таун.
— Ну вот, наконец здравый смысл восторжествовал, — сказал Таун и начал вставать.
— Сидеть! — резким голосом остановил его Даер. — Мы теперь знаем, кого вы убили у реки за пару часов до захода солнца.
Джефферсон Таун медленно осел на свой стул. Взгляд у него был полон недоумения, но не страха.
— Не понимаю, о чем это вы.
— А я думаю, понимаете. — Даер похлопал по сложенному листку на столе. — Отправляясь на встречу с вами во вторник, Джек Бартон оставил письмо с объяснением всего. Видать, он вам до конца не доверял — не в последнюю очередь благодаря подозрительности Кокрейна, — добавил он, бросив беглый взгляд на репортера в углу.
Таун медленно повернул голову и посмотрел в угол. Он только сейчас разглядел Кокрейна.
— Так это ваших рук дело, — злобно кинул он. — Как это мне раньше в голову не пришло.
— Я всегда готов оказать содействие властям, — резко откликнулся Кокрейн.
Таун снова повернулся к Даеру:
— Что все это значит?
— Джек Бартон, — напомнил ему Даер. — Что за информация была у Бартона против вас, Таун?
— Не понимаю, о чем вы? — процедил сквозь зубы Таун.
Даер вздохнул:
— Здесь все изложено черным по белому. — Он еще раз похлопал по листку. — Разве он не предупредил вас, что здесь все изложено на случай, если что-нибудь с ним произойдет?
Таун чертыхнулся и проговорил:
— Что за дурень! Конечно, он сказал мне про письмо, что оставил дома, и что имеющаяся у него информация пойдет во «Фри пресс», если я не заплачу. Но он написал своим старикам записку, чтобы они порвали письмо и забыли о нем. Я сам диктовал. Он положил туда тысячу долларов и отправил, перед тем как сесть в автобус.
— Так вы признаете, что он вас шантажировал?
— Конечно, признаю. Я со вчерашнего дня понял, что, по всей видимости, придется сказать правду, чтобы снять с себя подозрение. Как только услышал обвинение Райли. Я ни на секунду не поверил, что он действительно думает, что видел на реке солдата. Он все это наплел, чтобы соответствовало газетному сообщению, — закончил Таун усталым голосом.
— Был ли он введен в заблуждение хаки Бартона или в самом деле решил, что это солдат, в данном случае не имеет значения, — нетерпеливо заметил Даер. — Вы признаете, что убили Бартона, чтобы не платить за шантаж?
— Ничего подобного я не признаю! — заорал Таун. — Мне пришлось врезать ему и научить уму-разуму. Вот и все. Этот идиот ожидал, что я ему вот так выложу десять тысяч только за его обещание держать язык за зубами. Так дела не делаются. Мне удалось довести ему это до ума, и мы поладили.
— Почему вы не рассказали об этом вчера вечером?
— Признаться, что меня шантажировали? — злобно процедил Таун. — Я надеялся, что вся эта история не всплывет. Я же понимал, что в убийстве солдата на основании таких хлипких свидетельств меня обвинить не удастся. Ничего не вяжется по времени. Я был уверен, что, разобравшись что к чему, вы извинитесь и отпустите меня. Я выложил десять тысяч долларов, чтобы хоть здесь все было спокойно, — в сердцах закончил он.
— Вы сказали, что поладили с молодым Бартоном. В чем это заключалось?
— Проще простого. Я согласился дать ему деньги только после того, как он вернет мне улики против меня. А после этого он должен был уехать из города и не возвращаться до окончания выборов. И еще отправить родителям записку с тысячью долларов наличными, сообщив им, что уезжает и чтобы они уничтожили письмо, которое, по его словам, он им оставил. То самое, что у вас на столе, я полагаю.
— Он вернул вам то, что обещал?
— Я послал к нему домой своего человека, чтобы тот привез саквояж. После того как записная книжка оказалась у меня в руках, я выплатил ему деньги, продиктовал записку, и он отправил ее по почте, вложив десять сотен, прямо перед тем как сесть на автобус в Сан-Франциско.
— Вы сами видели, как он садился на этот автобус?
— А как же иначе! Это входило в договор.
— А как вы объясните, что его тело было выловлено в Рио-Гранде пониже Эль-Пасо вчера вечером?
— Чушь собачья.
— К сожалению, это правда, — сказал Даер.
— Я говорю вам, что своими глазами видел, как он уехал на вечернем автобусе во вторник.