- Это всего лишь мальчишки с конюшни, Гордиан.
- Пусть так; но они смышленее и находчивее, чем любой из твоих рабов.
Фульвия подняла бровь.
- Будь по-твоему, Гордиан. Если ты непременно хочешь получить мальчиков в счёт вознаграждения, они твои.
- Договорились. Ты хочешь знать, что мне удалось выяснить?
- Да.
- Марк Антоний непричастен к убийству твоего мужа.
- Это точно?
- Уверен.
- Ты уверен?
- И только? – пренебрежительно спросила Семпрония, а Фульвия принялась беспокойно расхаживать из угла в угол.
- Что ещё я могу тебе сказать? Уверенность вообще довольно странная вещь. Как заметил Аристотель, в большинстве случаев невозможно доказать, что этого не было. Я спрашивал каждого, с кем говорил на Аппиевой дороге. Я спрашивал себя все сорок дней, пока сидел в той яме. Я спросил об этом самого Марка Антония, когда мы случайно встретились в Равенне. В Рим мы возвращались вместе, и все четыре дня, что мы были в дороге, я приглядывался к нему, чтобы понять, что он за человек, и вот что я понял: какие бы чувства ни питал к тебе Антоний, к убийству твоего мужа он непричастен.
- Негодяй и тебе задурил голову, - сказала Семпрония с отвращением. Фульвия прекратила расхаживать перед окнами и устремила на неё твёрдый взгляд.
- Оставь нас, сама.
Семпрония величественно поднялась, нарочито неторопливо собрала своё одеяло и царственно проследовала к выходу, не удостоив меня взглядом.
С уходом матери в Фульвии произошла неуловимая перемена. Теперь передо мной стояла просто усталая молодая женщина.
- Ты уверен, Сыщик?
- Антоний невиновен – по крайней мере, к убийству твоего мужа он не имеет никакого отношения.
Фульвия улыбнулась сквозь слёзы. Что чувствовала она в этот миг – она, привыкшая всегда держать свои эмоции в узде, скрывая их от окружающих?
- Значит, ещё не всё потеряно. И для меня ещё возможно будущее.
- С Антонием? Но ведь он женат – на своей родственнице. Или он собирается развестись?
- Нет, это невозможно. Развод погубит его. Он предложил, чтобы я вышла за Куриона.
- За друга его юности?
- За возлюбленного его юности. Можешь говорить прямо. Для меня они, как древние герои, Ахиллес и Патрокл.
- И тебя устроит роль Брисеиды?
Фульвия не оскорбилась – она просто не поняла. Похоже, вдова Клодия не отличалась начитанностью.
- Ты так скоро собираешься замуж?
- Мы с Курионом выждем приличествующий срок.
- Но ведь…
- А почему, собственно, нет? Нас связывает то, что мы оба любим Антония – всегда любили. А Антоний любит нас больше всех на свете. Уж всяко больше, чем эту свою Антонию.
- Но Клодий…
- Клодий мёртв, - жёстко сказала Фульвия. – А Антоний жив. И Курион жив – и неженат. Я позабочусь, чтобы убийца моего мужа получил сполна. Но я должна думать о будущем. Кто знает, что нас ждёт? – Улыбка исчезла с её лица, а вместе с ней и слёзы. – Ты хочешь получить плату сейчас?
- Да, благодарю.
- Я велю принести деньги. А мальчики?
- Я заберу их, как только смогу за ними съездить.
Я покинул дом Фульвии в наилучшем расположении духа. Деньги приятно отягощали кошель; я снова был в своей стихии, в городе, где меня знали и нуждались во мне; я был доволен, что мне пришло в голову выпросить у Фульвии Мопса и Андрокла – словом, я был весьма доволен собой.
Моё приподнятое настроение улетучилось, едва я шагнул за порог.
Носилок перед домом не было. Меня ждал давешний красивый, надменный раб вместе с отрядом телохранителей.
- Надеюсь, ты не обидишься на то, что тебе придётся возвращаться пешком, - он только что не ухмылялся мне в лицо.
- А где же Клодия?
- Она вспомнила о более важном деле.
- Но она просила меня кое-что рассказать ей.
- Ну, видимо, она решила, что это для неё не так уж важно. – В голосе раба зазвучали покровительственные интонации. – Может, пойдём? Или тебе трудно идти? Послать кого-нибудь за наёмными носилками?
Это уже была чистой воды наглость! Мне захотелось ему кое-что объяснить. Предостеречь по-дружески. О том, что его молодость, красота и благосклонность, которой дарит его госпожа – это не навсегда. В сущности, даже очень ненадолго. Его госпожа многих дарила своей благосклонностью – и где они теперь?
Но что толку говорить ему об этом? И потом, парень просто ничего не понял. Он решил, что Клодия уехала, дабы поставить меня на место. Что я унижен. На самом деле, всё было совсем наоборот. Это я задел Клодию за живое. Смутил. И она сбежала. Я, Гордиан, сумел задеть Клодию. Заставить её отступить. Это была победа.