Наконец процессия двинулась дальше, и музыка стала затихать. Цицерон и Тирон выпрямились с явным облегчением. Потом знаменитый оратор вдруг передёрнулся и схватился за живот, всегда бывший для него ахиллесовой пятой. Видимо, съеденный завтрак восстал против него. Согнувшись, Цицерон стал медленно пробираться вверх по крыше. Тирон неотступно следовал за ним. Случайно оглянувшись, секретарь увидел нас с Белбо, тронул господина за рукав и что-то ему сказал. Цицерон обернулся. Я поднял руку в знак приветствия. Тирон помахал в ответ. Цицерон несколько мгновений простоял неподвижно; затем продолжил карабкаться вверх по черепичному скату и исчез за гребнем.
Внизу тем временем по двое и по трое пробегали одетые в чёрное люди, видимо, торопящиеся догнать траурный кортеж. Большинство бежали по Спуску, чтобы сократить путь на Форум. Я стал разглядывать Форум, пытаясь узнать, куда это все так торопятся; но видел по большей части лишь крыши, да ещё время от времени мелькание крошечных на таком расстоянии фигурок людей, бегущих между зданиями. Насколько я мог судить, все они собирались перед курией Гостилия, где проходили собрания сената - на дальнем конце Форума, там, где крутой каменистый склон Капитолийского холма образует естественную стену.
Мне была видна лишь часть пространства перед курией; но я вполне мог разглядеть и широкие мраморные ступени, ведущие к бронзовым дверям, сейчас наглухо закрытым; и Ростру – трибуну, с которой ораторы произносят свои речи. На всём пространстве между Рострой и мраморной лестницей сгрудились одетые в чёрное люди.
Стихшая было погребальная музыка зазвучала с новой силой, ещё более пронзительная и нестройная, чем прежде.
А потом её заглушил рёв толпы. Носилки с телом достигли Форума. Минуту спустя я увидел, как их внесли на Ростру и установили наклонно, чтобы все могли видеть тело – как на ступенях дома Клодия прошлой ночью. С такого расстояния оно выглядело совсем крошечным. Тем поразительнее было зрелище нагой плоти среди толпы одетых в чёрное людей и множества мраморных статуй.
Какой-то человек поднялся на Ростру и обратился к толпе с речью. До меня долетало лишь неясное эхо его слов; зато я хорошо видел, как он, жестикулируя, расхаживает взад и вперёд, то указывая на тело, то потрясая кулаками. В какой-то момент толпа взревела. С этой минуты рёв становился то громче, то тише, но уже не утихал.
- Что тут такое, папа?
Я повернул голову.
- Диана! Сейчас же спускайся! Если мама узнает, что ты здесь…
- Мама знает. Она держала мне лестницу. Но думаю, сюда она не поднимется. Побоится.
- И правильно сделает.
- А сам-то ты не боишься? По-моему, пожилой человек вроде тебя скорее может потерять равновесие, чем я.
- Как у меня может быть такая дерзкая дочь?
- И вовсе я не дерзкая. Мне просто интересно. Это похоже на осаду Трои, верно?
- Трои?
- Как Юпитер, когда он наблюдает с горы Ида за сражением. Они все кажутся такими маленькими. Если смотреть на них так, начинаешь чувствовать себя… богом.
- В самом деле? Юпитер мог метать молнии и посылать крылатых вестников. И слышал всё, что говорят внизу. А я только вижу, как они мельтешат. Непохоже это на бога. Скорее наоборот. Начинаешь чувствовать себя совершенно беспомощным.
- Ты можешь спуститься к ним.
- Я не самоубийца. Никто не знает, что взбредёт…
- Смотри, папа!
Точно озеро, разливающееся в половодье, чёрная толпа, которая до сих пор заполняла площадку перед Рострой, волна за волной стала подниматься на ступени и террасы окружающих храмов и общественных зданий.
- Смотри, курия! Сенат!
Чёрная волна хлынула вверх по ступеням курии и ударила в высокие бронзовые двери. Двери, запертые изнутри, устояли; но скоро до меня донеслись глухие, тяжёлые, повторяющиеся удары. Похоже было, толпа пыталась взломать двери с помощью импровизированного тарана.
- Не может быть! – сказал я. – Это же неслыханно! Да что они себе…
Меня прервал торжествующий рёв толпы – двери поддались. Я снова глянул на Ростру. Оратор всё ещё говорил, расхаживая и яростно жестикулируя; но носилок с телом уже не было видно. Куда они могли подеваться?
Я стал искать их взглядом – и нашёл. Похоронные носилки со свисающей чёрной тканью и нагим телом рывками двигались поверх толпы к ступеням курии – похоже, люди передавала их над головами. Мне вдруг показалось, что передо мной колония чёрных муравьёв, а Клодий – их царица. Почувствовав, что голова вот-вот пойдёт кругом, я одной рукой торопливо опёрся о плечо Дианы, а другой что было сил вцепился в черепицу.