- И то, что сказали трибуны, подействовало.
- Более чем – судя по тому, что ты мне сейчас рассказал. Так значит, насчёт Милона и Помпея – это всё ложь?
- Конечно же, ложь!
- Ну, не совсем, - заметил Целий, спокойно глядя на своего взволнованного наставника. – Милон действительно отправился на виллу к Помпею. Зачем? Дело в том, Гордиан, что Милон человек простой – говоря «простой», а имею в виду прямой и бесхитростный – такой, какими мы привыкли считать своих славных предков. Памятуя о многочисленных услугах, оказанных им Помпею в прошлом, он полагал, что Помпей не откажет ему в поддержке теперь, когда он в таком тяжёлом положении. Что ж, Милон ошибался. Значит, трибуны знают, что Великий не пожелал с ним разговаривать?
Я кивнул.
- Саллюстий так и сказал: «Помпей через третьих лиц передал негодяю просьбу никогда больше не наносить ему визитов, дабы он, Помпей, впредь был избавлен от неловкости закрывать перед Милоном двери своего дома».
- У тебя всегда была отличная память на слова, - негромко заметил Цицерон.
- Что верно, то верно, - согласился Целий. – При такой памяти даже скоропись Тирона ни к чему. Но как же Саллюстий и остальные пронюхали об ответе Помпея? Ответ был в письме, посланном тайно. К тому же не Милону, а сюда.
- Видимо, Помпей далеко не так тактичен, каким пытается казаться, - ответил Цицерон. – Чего же проще: шепнуть кому-нибудь словечко, тот передаст другому, другой третьему – и так пока не дойдёт до трибунов. Помпей не лучше и не хуже других; он пробует почву.
- А о других письмах что они говорили? – снова обратился ко мне Целий.
- Они вообще не говорили про письма. Только что Милон заявился на виллу Помпея, а Помпей дал ему от ворот поворот.
- Тогда, возможно, огласка и вправду исходит не от Помпея, - задумчиво сказал Целий. – Видишь ли, Гордиан, для Милона стало полнейшей неожиданностью, что Помпей не пожелал его видеть. Когда же Помпей ещё и написал ему, что не желает больше иметь с ним никаких дел, Милон в ответ тоже послал ему письмо с предложением…
- Целий! – предостерегающе произнёс Цицерон.
- А, какой смысл? С таким же успехом мы можем говорить с Гордианом начистоту, - пожал плечами Целий. – Так вот, Милон заявил, что готов снять свою кандидатуру, если Помпей того пожелает. «Одно твоё слово, Помпей Магн, и ради блага Рима я пожертвую своим честолюбием». Разумеется, на самом деле Милон напрашивался на косвенную поддержку; на что-нибудь типа «нет, нет, гражданин; политические соображения не позволяют мне принимать тебя в своём доме; но, конечно же, ты ни в коем случае не должен снимать свою кандидатуру». Но ответ оказался совсем другим.
- И что Помпей ему ответил?
- Гней Помпей Великий слишком велик, чтобы считаться с честолюбием какого-то там Милона. Его ответ был холоден, как дождь, который льёт сейчас над Римом: «Не мне указывать, кто может претендовать на должность, а кто нет. Я никогда не позволю себе навязывать своё мнение римскому народу. Народ способен вынести решение и без моего совета». Видимо, Помпей считает, что пребывает над схваткой.
- А ведь Милон много лет оказывал ему услуги – и немалые. – Цицерон покачал головой. - Теперь Милон попал в беду, зато Клодия можно больше не опасаться – и всё, Помпей спешит отмежеваться от Милона!
- Ну, Помпея-то можно будет привлечь на нашу сторону, если удастся объяснить ему, что это в его интересах, - заметил Целий.
- Рассчитывать на это мы не можем. Милону придётся действовать, полагаясь лишь на себя.
- Согласен, - решительно кивнул Целий. – К завтрашнему утру весь Рим будет знать, кто спас Лепида и его близких. Это сразу же зачтётся в пользу Милона: Милон встал на защиту закона и традиций от разнузданной толпы. К тому же не следует недооценивать неприязнь мирных граждан, которую навлекли на себя клодиане сожжением курии. В общем, думаю, публика завтра у нас будет доброжелательная.
- Завтра? – насторожился я.
- Завтра на Форуме состоится ещё одно контио, - с улыбкой сообщил Целий. - Только созову его уже я. Обязательно приходи, Гордиан. Мы противопоставим их огню свой.
- Не в буквальном смысле, надеюсь?
В ответ Целий рассмеялся.
Глава 8
Когда на следующее утро Эко пришёл к нам, его буквально распирало от новостей.
- Ты слышал, что было в доме Лепида вчера, после контио?
- Да, я знаю.
- Настоящее побоище. Говорят, там всё было в крови. Бюсты предков разбиты так, что не склеить. Ритуальная пряжа спутана. Зато теперь Лепид навсегда войдёт в историю, как интеррекс, который устоял перед натиском толпы. Он получил свои пять дней славы.