А. Бакунин
Убийство на дуэли
УБИЙСТВО НА ДУЭЛИ
(Таинственная пуля)
Глава первая
УТРО. ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
Рано утром, проклиная всех астрономов и в особенности Коперника[1], я сидел в одном из кабинетов Бакунина. Вчера вечером Бакунин явился домой навеселе, с цыганами. Пляски и песни продолжались за полночь. А когда Василию удалось выдворить цыган, он обнаружил своего барина безнадежно спящим. Ни о какой работе не могло быть и речи. Причитания Василия о недописанных главах гениальных трудов Бакунина вперемежку с проклятиями в адрес цыган, цыганок, романсов и всех петербургских ресторанов стихли только к часу ночи.
Каждый раз после таких загулов Бакунин просыпался в шесть часов утра, а поскольку в это время все в доме спали и только я, как всегда, уже был на ногах, он затаскивал меня в свой кабинет и начинал рассказывать о том, что скоро, спустя всего лишь шесть миллиардов лет, наше бедное Солнце погаснет и всему населению несчастной планеты Земля придется отправиться на поиски приюта в, может быть, самые отдаленные уголки вселенной. Будут построены огромные герметические аэропланы с ракетными двигателями, сконструированными по наброскам Бакунина чудаком Циолковским (о нем теперь можно прочесть в любой энциклопедии). В эти воздушные Ноевы ковчеги кроме самих людей загрузят все, без чего не обойтись на новом месте жительства. И в первую очередь гениальные труды Бакунина, включая картотеку типов преступников, которую он закончит в самое ближайшее время.
Я выслушивал это в тысячный раз. Согласитесь, как бы ни была увлекательна перспектива путешествия на межзвездных аэропланах, сил внимать рассказу об этом не в десятый, а в тысячный раз не нашлось бы даже у самых страстных поклонников входящих в моду авиаплаваний, ну, например, у Нестерова[2] и Уточкина[3] или Сикорского[4], с которыми, кстати, Бакунин был на дружеской ноге. Но я сидел и слушал, потому что мне во что бы то ни стало был нужен сюжет для детективного романа в духе Конан Дойла, добыть его я мог только у Бакунина — и даже у него я не мог получить его вот уже полгода.
Как всегда неожиданно, раздались бой, звон и множество других звуков, издаваемых несметным количеством часов всех видов, находившихся в кабинете Бакунина и в трех его же кабинетах, расположенных по соседству с тем, в котором сидели мы. Весь этот оркестр напомнил о том, что наступило восемь часов утра.
Впрочем, вопрос был спорный, потому что ровно через семь минут это же время должны были пробить в полном и гордом одиночестве огромные старинные напольные часы на втором этаже в комнате Карла Ивановича Лемке.
Часы эти на семь минут отставали от всех прочих часов Петербурга и Москвы — так, по крайней мере, считали многие, кому приходилось участвовать в спорах по этому поводу. Что касается Бакунина, то в подобных дискуссиях он всегда становился на сторону Карла Ивановича, утверждавшего, что правильное время показывают именно его часы, а все остальные просто спешат.
Точка зрения Бакунина в этом случае определялась, во-первых, тем, что он всегда и во всем поддерживал Карла Ивановича, своего старого покровителя и соратника, в силу твердости характера рассорившегося с начальством, из гордости не ставшего хлопотать о пенсии и доживавшего век у Бакунина на правах умудренного жизнью наставника: во-вторых, хотя Карл Иванович и объявлял себя — часто с некоторой горячностью — истинно русским человеком и без сомнения таковым являлся, но всем, кто его хорошо знал, в том числе и Бакунину, он казался самым настоящим немцем, с присущей немцам аккуратностью и точностью в разного рода измерениях; в-третьих, его правота подтверждалась многими серьезными аргументами и вычислениями научного характера, о которых я уже и не упомню[5].
И вот когда, провозглашая восемь часов, прозвенели, пропели, пробили часы в кабинетах Бакунина, но еще не ударили семь минут спустя главные часы в комнате Карла Ивановича, тогда-то раздался телефонный звонок. Конечно же, в ту минуту мне и в голову не пришло, что это тот самый звонок, которого мне следовало ждать минувшие полгода. Отвлеченный рассказами Бакунина и мыслями о возможном переселении в самые далекие края и местности вселенной, я даже не обратил бы на него внимания, если бы не желание полюбоваться на Бакунина, разговаривающего по телефону.
1
Коперник Николай (1473–1543) — великий польский астроном, создатель гелиоцентрической системы мира, изложенной в сочинении (см. стр. 8) «Об обращениях небесных сфер». По учению Коперника, не Солнце обращается вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца. До Коперника считалось, что в центре мира находится Земля, а Солнце и планеты обращаются вокруг нее. Эту геоцентрическую систему мира разработал древнегреческий математик и астроном Птолемей (ок. 90—ок. 160), изложивший ее в своем труде «Альмагест». Несомненно, сердцу А. И. Бакунина была ближе теория Коперника, которая возвышала роль Солнца. Молчаливое неодобрение князем Н. Н. Захаровым именно Коперника имеет оттенок некоего кощунства, что требует небольшого пояснения в начале повествования. После прочтения нескольких книг, посвященных А. И. Бакунину, читатель сам будет догадываться об этих тонкостях.
2
Нестеров Петр Николаевич (1887–1914) — русский военный летчик. Первым выполнил «мертвую петлю». Ближайший друг А. И. Бакунина.
3
Уточкин Сергей Исаевич (1876–1915) — один из первых русских летчиков. Близкий друг А. И. Бакунина.
4
Сикорский Игнатий Иванович (1889–1972) — сподвижник А. И. Бакунина, по настоянию которого построил четырехмоторные самолеты «Русский витязь» и «Илья Муромец». В 1919 году эмигрировал в США. Отказавшись от идей Бакунина, прекратил работу над межпланетным «Ноевым ковчегом». Впоследствии стал одним из основоположников американского авиастроения.
5
Здесь имеется в виду скорость вращения Земли вокруг оси и многие другие специальные физико-математические данные.