– Говорю, коляска Соколова стоит у собора… Избавиться от нее мошенники решили именно здесь.
Едва прозвучали эти слова, как в кабинет влетел запыхавшийся полицейский и, щелкнув каблуками, вытянулся в струнку. По всему видно было, что он принес важные вести.
– Что еще не так, черт возьми?! – вскочил на ноги полицмейстер. – Опять пожар?
– Никак нет, вашбродь! От частного пристава Выродова. Убийство в доме Водошниковых!
ГЛАВА 4
Легкая бричка с откидным верхом, влекомая соловым и чубарым, миновав собор, выехала на Дворянскую, широкую и хорошо вымощенную. Оставив позади дюжину усадеб, она плавно подкатила к утопавшему в зелени лип одноэтажному особняку с портиком и колоннами на парадном фасаде. Первым из экипажа, придерживая шпагу, выбрался среднего роста светловолосый мужчина в зеленом мундире и ботфортах, следом – высокий штабс-ротмистр с тростью и дорожным саквояжем. Одернув одежду, они направились к толпе зевак у ворот. Светловолосый шагал широко и размашисто, его спутник, шатен с карими глазами, немного припадал на правую ногу.
– Раз-з-зайдись! – рявкнул дежуривший у калитки широкоплечий квартальный поручик, замахиваясь на любопытствующих горожан плеткой. – Заслонили всю дорогу, черти!
Люди разом отхлынули от кованной витой ограды. Попятилась даже каурая лошадь, впряженная в двухместные рессорные дрожки, да так, что кучеру, сидевшему на передке с самодельной трубкой в руке и точившему лясы с дворником, пришлось ее окорачивать. Пожилой дворник, высокий и сухой, как жердь, застыв с метлой в руках в палисаднике, поддержал активные действия полицейского служителя.
– Только вас, Агафон Прокопьич, и слушаются. Чего, говорю, напираете, православные? Забор завалить надумали? А им хоть бы что.
– Да что с твоим забором сделается, Макар? – выкрикнули из толпы. – Авось, чугунный, не плетень.
– Кто приехал-то? – спрашивал коротышка-мещанин, вставая на носки и изо всех сил вытягивая шею.
– Тебе, Ермолка, только затылки разглядывать, – хихикнули позади него. – Полицмейстер пожаловал, Меньшиков.
– Верно, полицмейстер… А тот, с тростью?
– Бог его знает…
– Кажись, заседатель, – предположил заспанного вида горожанин, почесывая щетинистый подбородок.
– Ну и остолопы! – протянул квартальный поручик, поеживаясь от прохлады и качая в такт словам головой. – Бывшего капитан-исправника не узнали?.. Хитрово-Квашнин это!
– Харитоновский барин?! – воскликнул один из купцов. – Как это я не признал его?..
– Что, приходилось перед ним ответ держать?
– Давненько это было, до его отъезда в Подмосковье, когда я еще в однодворцах значился. Привлек меня к суду, но, греха таить нечего, по делу… Толковый человек, справедливый, и смельчак, каких мало: один усмирил крепостных крестьян полковника Пахомова в Ивановке, взбунтовавшихся от притеснений управляющего. Ей Богу! Примчался в бричке, встал перед толпой и молвит, этак спокойно поглаживая усы: «Марш по домам, ребята, не то начну охаживать бока тростью. А с управляющим разберемся, слово дворянина!»
– Ишь, как лихо!.. И разобрался, с управляющим-то?
– Ведет себя с тех пор смирно. Должно быть, Хитрово-Квашнин здорово его прижал!
Пройдя по дорожке к портику с лепным гербом на фронтоне, прибывшие дворяне обогнули левый угол дома и остановились у крыльца, над которым возвышался мезонин с пятью окнами. На мраморных ступенях их поджидал частный пристав Павел Выродов, среднего роста, с обветренным лицом, обросшим густыми бакенбардами. Он был облачен в зеленый мундир, на голове его красовалась внушительная треуголка, на ногах – начищенные черные ботфорты. Позади него маячили квартальный надзиратель Муратов и отставной поручик Зацепин. Первый, высокий и широкоплечий, с резкими чертами лица, стоял, не двигаясь, словно пригвожденный. Другой, поджарый и проплешистый, ежесекундно менял положение ног, показывал свой длинный нос то из-за одного плеча частного пристава, то из-за другого.
– Доброе утро, Павел Николаич! – пожал руку полицмейстеру Выродов, придерживая болтавшуюся на перевязи шпагу. – Рад встрече, Евстигней Харитоныч!.. Дважды сегодня пришлось приезжать к Водошниковым. Сначала домушник в кабинете поработал, а потом… Иннокентий Власыч, тово, мертвый сидит у себя в кабинете…
– Сейф нараспашку, ни денег, ни драгоценностей! – вставил Зацепин, оттесняя частного пристава.
Тот, фыркнув, с силой двинул ему локтем в бок.
– Павел Николаич, ради Бога, прикажите удалить отсюда господина Зацепина. Сил нет! Путается под ногами, везде сует свой нос, надоел хуже горькой редьки!