– Благодарствую! Там видно будет.
– Не зайдете посмотреть на покойника, Павел Николаич? – спросил Выродов, посмотрев на Меньшикова.
– Спешу, голубчик, спешу! Взгляну на него, когда будем провожать в последний путь до Евдокиевского кладбища.
– Я только скажу Водошниковой, что следствие будет вести штабс-ротмистр… Вы знакомы с Амалией Елисеевной и ее сестрами, Евстигней Харитоныч?
– Только с Амалией Елисеевной. Вместе отдыхали в прошлом году на местных Водах.
Минуту спустя полицмейстер с частным приставом прошли по дорожке, сели в экипаж и покатили по Дворянской в сторону собора. Хитрово-Квашнин, проводив их взглядом сквозь листву, крикнул своему кучеру.
– Найди конюха, Митрофан. Пусть загонит бричку на двор, распряжет лошадей и задаст им корму. Помоги ему там.
Светловолосый крепыш соскочил с козел и показался у калитки.
– Управимся, ваша милость!
Хитрово-Квашнин одобрительно кивнул и остановил взгляд на квартальном поручике, который продолжал зорко следить за толпой перед оградой.
– Послушай, милейший…
– Унтер-офицер Талдыкин, вашество! – развернувшись, полицейский вытянул руки по швам.
– Проследи, чтоб все было в порядке. К дому и близко никого не подпускать!
– Будет исполнено!
– Смотри у меня! – погрозил Талдыкину кулаком Зацепин, сделав страшное лицо. – Чтоб ни одна сволочь не перескачила через ограду!
Хитрово-Квашнин повернулся к отставному поручику.
– Давненько мы не встречались, Ардалион Гаврилыч. Все в заседателях?
– Вот уж третий срок кряду! На данный момент в отпуске. А насчет встреч… Вы безвылазно в своей Харитоновке, я то в Петродаре, то в имении. Где ж нам видеться?
– Сделал бы как-нибудь крюк да заглянул ко мне. Посидели бы, вспомнили старое, половили бы карасей и карпов в барском пруду… Ну, и когда же изволил стать соседом Водошниковых?
– Без малого два месяца. Дом ранее принадлежал майору Егору Федоровичу фон Винклеру, рязанскому дворянину. Супруга моя выложила ему за усадебное место с домом и флигелем полторы тысячи ассигнаций… Вы, оказывается, тоже не прочь прикупить домик в Петродаре?.. Правильно, зимой в городе общество, веселые вечеринки, приемы разные, а в деревне что? Мужики, бабы да еще хандра, совсем одичаешь!.. А как же обстоят дела с новым господским домом в имении?
– Отделку потихоньку заканчиваю. Первое время ютиться приходилось в старом гостевом флигеле. Между прочим, на постройку каменных хором пошли деньги от продажи драгоценностей, найденных в Отраде.
– Вот как!.. Это радует… Вы упомянули Отраду. Часто думаю о тех убийствах на именинах Елены Пантелеевны… Жуть какая-то, правда?.. А отделка, известно, дело муторное, утомительное. Возьмешься за нее, конца края не видно. Недавно я штукатурил садовый домик в имении. Кажется, сущая дрянь, дел на один чих, ан нет, бездну времени потратил! А все потому, что все эти Мишки да Гришки из дворни такие лодыри, что любое, самое ничтожное, дело…
– Так, Лев Иваныч, – обратился штабс-ротмистр к надзирателю, не дослушав словоохотливого поручика, – нечего тут топтаться, ведите к месту злодеяния… Врач здесь?
– Чего-с? – переспросил Зацепин, вытянув шею.
– Ардалион Гаврилыч, кому был задан вопрос?
Поручик забегал глазами и шумно выдохнул через нос.
– Штаб-лекарь? – буркнул квартальный надзиратель, поправляя выглаженный зеленый мундир. – Тут, где ж ему быть?
Собравшиеся в вестибюле дворовые люди, кланяясь, расступились перед господами. Многие из них не сводили глаз с высокой и представительной фигуры отставного штабс-ротмистра.
– Cписок всех присутствующих в доме составлен? – продолжал осведомляться Хитрово-Квашнин.
Зацепин держал язык за зубами, но видно было, что молчание давалось ему с большим трудом.
– Составлен, – выдавил из себя квартальный надзиратель. – Привлекли понятых, написали протокол осмотра.
Он провел штабс-ротмистра и поручика через вестибюль в центральный коридор, разделявший жилую и парадную анфилады дома. У входа в изолированный кабинет, располагавшийся в восточной угловой комнате парадной части, стояли хозяйка, ее дети и гости. Завидя Хитрово-Квашнина, дворянки, ведшие оживленный разговор, смолкли.
– Добрый день, Евстигней Харитоныч, – произнесла хозяйка дома, Водошникова. Русоволосая, со следами былой красоты на лице, она была одета в муаровое платье цвета чайной розы. – Если его можно назвать добрым.
– Да уж, – вздохнул отставной офицер, целуя протянутую руку. – Мои соболезнования, Амалия Елисеевна.
– Благодарю. Ужасная трагедия! Никогда не думала, что в моем доме случится такое… Знакомьтесь, родные сестры, старшая, Евпраксия Сотинская, младшая, Аделаида Аристова. А это, – сказала она, указывая на плотного бородатого человека в темно-коричневом сюртуке, жилетке и белых панталонах и высокую, худую даму в темно-синем платье простого кроя. – Мой деверь, московский 1-й гильдии купец Аркадий Власыч Водошников и его двоюродная сестра коллежская асессорша Екатерина Евстафьевна Несмелова… Cыновья, дочь, племянник и, наконец, наш иностранный гость Бэзил Эддингтон.