Старшая сестра Амалии Елисеевны, Евпраксия Сотинская, среднего роста шатенка с простой прической и в платье из лилового батиста, краешком рта улыбнулась штабс-ротмистру. Случившееся в доме не могло не наложить на нее свой отпечаток. С лица козловской дворянки не сходило выражение легкого испуга и растерянности. Переживала и младшая сестра, Аделаида Аристова. Во многом похожая на дочь Водошниковых, Ольгу, блондинка была бледна и подавлена. Лицо худощавой брюнетки Несмеловой не показывало никаких признаков волнения.
– C приездом, сударыни. – Хитрово-Квашнин коснулся губами рук сестер. – Решили отдохнуть на Водах? Правильно поступили. Зачем ехать за тысячи верст в какой-то там Баден-Баден, Франценсбад или Карловы Вары, ежели в самой, что ни на есть глубинной России, есть такое благодатное место, как Петродарский курорт?! Уверяю, вам непременно понравится. Года два назад одна знакомая дворянская семья, закончив пребывание на наших Минеральных водах и уезжая восвояси, заверила меня: «Мы оставили здесь свои сердца». Трогательно, не правда ли?.. Когда же изволили пожаловать?
– Третьего дня, и вот как все обернулось! – покачала головой Аристова, облаченная в полупрозрачное платье в греческом стиле – с завышенной талией, лентой под грудью и глубоким вырезом.
Хитрово-Квашнин взглянул на сорокалетнего иностранца, в меру высокого, подтянутого, хорошо одетого, с невозмутимым видом прислонившегося плечом к стене и читавшего какую-то зарубежную газету.
– Судя по всему, вы уроженец туманного Альбиона. Как вам Россия? Медведей на улицах наших городов еще не встретили?
Англичанин нехотя оторвал светло-голубые глаза от газеты, посмотрел на штабс-ротмистра и произнес на ломанном русском:
– Я не встретить, но все может бывать.
Хитрово-Квашнин хмыкнул и, кивнув Муратову и Зацепину, шагнул к двери кабинета. По знаку хозяйки лакей с поклоном открыл ее.
ГЛАВА 5
Одетый в домашний сюртук и мягкие светлые панталоны надворный советник Иннокентий Водошников сидел в большом, обитом бардовым бархатом, кресле, уронив голову на откидную столешницу секретера, расположенного справа от двери. В его затылке торчал нож с костяной рукояткой в виде стилизованно изображенной головы хищной птицы. Убийца ударил дважды. Из первой раны вытекло много крови – со столешницы она натекла на паркетный пол, образовав круглую лужицу размером с поднос.
Хитрово-Квашнин пожал руку штаб-лекарю Вайнгарту, скользнул взглядом по картинам, развешанным на стенах со штофными обоями, и снова перевел его на убитого. Голова надворного советника лежала между бронзовой чернильницей и cеребряным подсвечником. Широко раскрытые глаза его были обращены на окно бокового фасада. В них смутно отражались слегка покачивающие от ветра вишневые деревья и кусочек неба.
– Водошников ничего не успел понять, – сказал негромко штаб-лекарь. – Смерть была почти мгновенной.
Хитрово-Квашнин задумчиво кивнул головой.
– Опять мы, Осип Петрович, встретились там, где пролилась кровь!.. Эти убийства в Отраде, помните?
Медик поправил круглые небольшие очки и близоруко сощурился.
– Еще бы! Разве такое забудешь?.. А, знаете, горничная Феклуша выкарабкалась.
– Крепкая девица! Толкуют, на днях вышла замуж.
– Вот как?.. В таком случае счастья ей семейного!
– До сих пор помню, как нам удалось провести убийцу новостью о состоянии Феклы! – вставил Зацепин, раздуваясь от гордости.
Штабс-ротмистр оставил замечание поручика без внимания и продолжил осмотр. Наклонившись над убитым, он вытащил небольшой нож из раны.
– Хм-м.. вещица с виду вроде игрушки, а дело сделано, человека нет… Вот и ножны!
На секретере черного сандалового дерева среди фарфоровых наяд и русалок стояла изысканная костяная статуэтка кречета без головы. Хитрово-Квашнин вытер листом скомканной бумаги кровь с клинка и воткнул его в щель в верхней части статуэтки – композиция вновь обрела законченность и красоту. Грозные глаза хищной птицы с белоснежным оперением были устремлены вверх, казалось, они зорко высматривают добычу.