— Ах, вот как… миссис Лидс? Я и не подозревал, что в нашем скромном обществе появилось столь очаровательное создание.
— Благодарю вас, — улыбнулась Мэри. — Мы с мужем давно собирались нанести вам визит. Но нам сказали, что ваша супруга тяжело больна…
Мэри показалось, что при упоминании о жене зрачки его глаз сузились, а со стороны Эмилии донесся слабый вздох.
— Желаете чего-нибудь выпить? — спросил Маннеринг, меняя тему и не сводя глаз с Мэри. — Эмилия, ты угостила нашу гостью? — резко бросил он сестре. Его манеры просто ужасали. И даже двигался он словно шагал по палубе пиратского судна, а не по паркету своей великолепной библиотеки. Подойдя к маленькому шкафчику, Маннеринг открыл дверцу, демонстрируя множество бутылок с различными напитками. Крикнув пожилому кроткому негру принести льда, он наполнил два прекрасных старинных бокала бурбоном с содовой и протянул один Мэри, не обращая на Эмилию никакого внимания.
— Прошу вас, чувствуйте себя как дома, — снова этот приторно сладкий голос, никак не сочетающийся с его грубыми манерами. Маннеринг пригладил волосы и стал побрякивать льдом в бокале. — Я очень рад, что вы заглянули к нам. Давно в наших краях?
Он сердито покосился на Эмилию, и та быстро убралась из комнаты. Затем он уселся на софу, заложив ногу за ногу.
— Мне никто ничего о вас не рассказывал. Где вы поселились? Вы еще не вступили в наш яхтклуб?
Через десять минут он пригласил Мэри на ленч.
Мэри призналась мне, что, сидя в библиотеке в обществе этого странного человека, она чувствовала себя, словно ее заперли в клетке с черной пантерой. На основании одного лишь поведения Маннеринга в течение этого получаса можно было без сомнения утверждать, что он способен задушить какую-нибудь несчастную жертву собственными руками. В этом убеждали и его холодные, как лед, черные глаза. И он в открытую пытался ухаживать за Мэри.
— Он ужасный хам, — возмущалась она. — Ведь одно из двух: либо его жена жива и находится наверху, на расстоянии слышимости; либо покоится мертвая на дне залива. А он, этот негодяй, беззастенчиво старается соблазнить молодую женщину, с которой только что познакомился. Он просто чудовище.
За несколько минут Мэри удалось вызвать во мне стойкую ненависть к Маннерингу.
Он хвастался перед ней своим знаменитым происхождением, известными предками, лошадьми, обширными владениями, стадом коров породы Ангус; тянул утомительные рассказы об охоте на уток.
— Вы, наверное, еще и яхтсмен? — вмешалась Мэри, желая приблизиться к интересующей ее теме.
— Конечно. Здесь у каждого есть яхта. А у вас разве нет? Вам известно, что я возглавляю местный яхтклуб?
— А какая у вас яхта? — сахарным голосом спросила Мэри, стараясь выглядеть наивной и невинной девочкой.
— У меня их две. Одна — первого класса типа «Став». Я ежегодно участвую на ней в международных регатах. Вы были здесь в сентябре, во время нынешних соревнований?
— Неужели вы победили?
Конечно же он выиграл.
— Жаль, что я этого не видела, — огорчилась Мэри. — А какая ваша вторая яхта?
— Ничего особенного. Обыкновенная прогулочная яхта. Я иногда плаваю на ней, так, для удовольствия. Сейчас она стоит в сухом доке, я решил ее перекрасить.
— В черный цвет, — улыбнулась Мэри, а Маннеринг машинально поднес ладонь к испачканной щеке. Для Мэри это явилось подтверждением, что его совесть не чиста.
— Да, — признался он. — В черный.
И тут в дверях библиотеки появился чернокожий слуга.
— Стол накрыт, — торжественно объявил он.
Именно тогда Мэри и удалось позвонить мне.
Мэри, конечно же, хотелось во что бы то ни стало увидеть несчастную Алису, или получить хоть какое-нибудь доказательство, что она действительно находится наверху и живая, а не лежит на дне залива. Она ожидала, что, может быть, наверх отнесут поднос с едой, или появится сиделка. Но кроме мисс Эмилии во время беседы у входных дверей никто не вспоминал о том, что в этом странном доме находится хронически больная женщина.
За столом вместе с Мэри и Маннерингом находилась мисс Эмилия и огромный, довольно заурядного вида и говорящий глубоким басом тип, представленный как управляющий имением. Мог ли он быть тем, вторым? Его звали Том Маркхэм. Мистер Маркхэм говорил мало, казался робким и, как видно, полностью находился под пятой мистера Маннеринга. Он исподлобья поглядывал на Мэри и ел за двоих.