Наконец они подъехали к особняку. Мэри заметила выбивающиеся из-под белой шали светлые локоны.
… Я колебалась. Не слишком ли рискованно въезжать сразу вслед за ними? Мне вспомнилось предостережение лейтенанта, о том, как Маннеринг встречает непрошеных гостей. Снизив скорость, я не спеша приближалась к дому. Красный автомобиль стоял у самого крыльца. Я остановилась рядом, поправила свою прическу и, изобразив на лице беспечную улыбку, с бьющимся сердцем поднялась по ступенькам.
Постучала.
Изнутри доносились звуки ссоры. Один из голосов принадлежал женщине, впавшей в истерику. Видимо, я постучала слишком тихо, потому что спор продолжался дальше и никто не собирался открывать. Слова были неразборчивые.
Я постучала еще раз, погромче. Голоса умолкли. Постучала в третий раз. Женщина заорала: «Иди же и посмотри, идиот!» Через минуту в дверях появился Маннеринг, злой и красный, как вареный рак.
— Что надо? — рявкнул он.
Его голос был более хриплый и грозный, чем я помнила. Глаза налились кровью, и он весь дрожал от ярости. Меня охватил настоящий ужас.
— Добрый день, — произнесла я сладким и невинным голосом. — Меня зовут Мэри Лидс. Вы меня помните?
— Нет. Что вам нужно?
Маннеринг не отпускал дверную ручку и был готов в любой момент захлопнуть дверь у меня перед носом. Его глаза пронизывали меня свирепым взглядом, но я не отступала.
— Я хотела с вами поговорить, — улыбнулась я. — Так, о мелочи. Об одном историческом факте. Ведь вы любитель хроник и…
— Ничего подобного, — он собрался закрывать дверь. — Как-нибудь в другой раз. Сейчас я занят.
— Минуточку, — я почти силой пролезла вовнутрь. — Я не займу у вас много времени.
— Гай, кто пришел? — крикнула женщина.
— Никто, Магдочка.
Я повысила голос, чтобы она меня услышала.
— Очень сожалею, но я пришла сюда по поручению пастора. Если я вернусь ни с чем, он явится сюда сам.
Маннеринг закашлялся, а я проскользнула в холл.
— Может мисс Маннеринг смогла бы уделить мне несколько минут, или мисс Эмилия?
— Нет, — буркнул Маннеринг и захлопнул входные двери. Он стоял передо мной словно зверь, попавший в капкан, затем с видом укрощенного льва проводил меня в свою мрачную библиотеку.
С первого взгляда было заметно, что помещение уже длительное время не убиралось и не проветривалось. На некоторых креслах лежали белые покрывала. Маннеринг сорвал одно из них и предложил мне сесть. Он не скрывал своего раздражения и сердито потребовал:
— Говорите, в чем дело, и побыстрее. В этом году мы не принимаем туристов и не намерены делать исключения.
— Очень жаль. Но я пришла совсем по другому поводу.
— Что же вас интересует?
— Меня интересует… ваши успехи в парусном спорте.
Его лицо застыло от изумления.
— Видите ли, мы собираемся организовать небольшую историческую викторину. На тему прошлого нашего городка. С наградами. Я тоже собираюсь принять в ней участие. Кроме всего прочего, там есть вопросы о парусных регатах, проходивших здесь в тридцатых годах. Один из вопросов звучит так — кто был чемпионом юниоров 1931 года.
Наконец я с трудом выдавила из себя эту фразу. В ответ — гробовая тишина.
Маннеринг уселся в кресло напротив и уставился в пустоту. Его неподвижное, словно маска, лицо сначала сделалось красным, потом побелело. Только один раз, когда сверху до нас неожиданно донесся звук джаза, он повернулся ко мне, и мне показалось, что я слышу, как в его голове скрипят заржавленные колесики памяти. Однако с его уст не сорвалось ни единого слова. И только после продолжительного молчания на его губах расплылась бледная холодная усмешка.
— Эти сведения вам нужны для исторической викторины? — спросил он тихо.
— Да.
— Организованной пастором?
— Да.
Он вдруг разразился громким, отвратительным хохотом.
— Сколько живу, не слыхал ничего подобного! Вы что, за дурака меня принимаете? У нас здесь никогда не проводились регаты юниоров и никакие другие юношеские соревнования. Ни в том, ни в каком другом году. Что за идиотская шутка?
— Уверяю вас…
Он вскочил на ноги и сжал кулаки.
— Это просто повод, чтобы забраться в мой дом. Мне хорошо известны такие штучки. Признавайтесь-ка, живо! Вы собирались потом распускать обо мне грязные сплетни? Убирайтесь! С меня хватит. Ну…
Он уставился на меня. Ничего не оставалось, как показать ему медаль. Я знала, что страшно рискую, но другого выхода не было.
Я вытянула вперед руку с медалью.