— Прошу вас, взгляните. Это доказательство, что такие соревнования проводились.
— Какие соревнования?
— Регата юниоров 1931 года. Кто-то завоевал тогда эту медаль. Случайно, не вы?
Я преодолела последнюю преграду и теперь смело смотрела ему в лицо.
— Я? — на его губах выступила пена.
— Да, вы. Вы выигрывали многие соревнования, вы часто выигрывали. Посмотрите хорошенько на эту медаль. Если она ваша, то можете оставить ее у себя.
Сверху доносилась страшная джазовая музыка, а мы стояли напротив и смотрели друг другу в глаза, как два смертельных врага. Маннеринг понимал, что если он признает медаль своей, то тем самым он подпишет себе смертный приговор.
Наконец он овладел собой, взял у меня медаль и внимательно ее осмотрел.
— Эта медаль вообще не из наших мест, — сказал он пренебрежительно.
— Даже так. Разве она вам незнакома?
— Никогда в жизни таких не видел.
— А вы не подскажете, кто бы мог мне помочь?
Из милой барышни с церковной ярмарки я превратилась в сурового инквизитора.
— Нет, понятия не имею.
— Позвольте я напомню вам несколько имен. Эти люди в юности побеждали в регатах.
— Да, позволяю, — он презрительно усмехнулся.
— Например — Арчи Макливер.
— Бедный Арчи.
— Честер Тайкс.
Маннеринг вздрогнул и поморщился.
— Этот старый пройдоха.
— Медаль может принадлежать Честеру?
Улыбка вернулась на его лицо, а в голосе появился сарказм.
— Если Честер и выиграл эту медаль, то наверняка не совсем честным путем. Ни Честер, ни его брат Ван никогда в жизни ничего не выигрывали честно. Спросите у них сами.
Он облегченно вздохнул.
— Хорошо, я так и сделаю, — улыбнулась я.
А он улыбнулся в ответ.
И словно эта моя улыбка, как солнечный луч, отогрела его холодную каменную душу. Гай Маннеринг внезапно расцвел, нежно похлопал меня по плечу и, глядя на меня почти влюбленными глазами, произнес обольстительным голосом:
— Великолепно. Так и сделайте. Поговорите с этими лоботрясами. Но глядите в оба. От них всего можно ожидать. До свидания, дорогая моя, заходите к нам еще.
— Спасибо, с удовольствием, — ответила я. — Передавайте от меня привет мисс Эмилии. Как она поживает?
— Прекрасно. Поехала навестить… племянницу.
— А как здоровье миссис Маннеринг? Ей уже лучше?
— Гораздо лучше, спасибо, что не забываете. Я поеду к ней, в Европу, чуть позже — летом. Это ваш автомобиль? Очень симпатичная машина. Ну, желаю успехов!
Он захлопнул за мной дверь и задвинул засов. Это прозвучало, как лязг гигантской челюсти.
Вот так выглядело интервью Мэри с Маннерингом двадцать восьмого марта. Но прежде чем она успела его проанализировать и переварить, прежде чем успела рассказать мне подробности, произошло нечто гораздо более сенсационное.
В этот же день, двадцать восьмого марта, во время отсутствия Мэри, появился Ральф Эванс со своей «Психеей».
15
Я сидел на кухне и ел бутерброд. Было два часа пополудни, стоял солнечный и теплый день. Вдруг раздался чей-то голос:
— Ау, мистер Лидс! Эй, есть здесь кто-нибудь?
В следующую секунду в окне появился молодой мужчина.
Это произошло так внезапно, что я не успел даже вздрогнуть и тем более схватить револьвер.
— Ау, — повторил он и широко улыбнулся. Это был молодой великан в белой, мокрой от пота спортивной рубашке и выцветших джинсах. Он с силой толкнул дверь и вошел на кухню.
— Ну, как дела? Что у вас слышно? Вы меня помните? Я Эванс, Ральф Эванс. Мне удалось заполучить «Психею» обратно.
Он довольно крепко похлопал меня по плечу.
Честно говоря, я совсем забыл о существовании этого молодого человека и от его неожиданного появления покрылся холодным потом.
— Заполучили «Психею»?
— Да, представьте себе. Она сейчас здесь, в вашей бухте. Я позволил себе пришвартоваться к вашей пристани. Я ее заново перекрасил, полностью отремонтировал мотор. Теперь она как новая. Хотите на нее взглянуть?
Он почти силой поднял меня и потащил за собой.
— Я собираюсь сдавать ее для морских прогулок, — заявил он.
— Где? Здесь?
— Да, мистер Лидс. Хочу открыть дело.
Он громко рассмеялся и так хлопнул дверью, что стая уток в испуге сорвалась с берега.
— Теперь яхта принадлежит мне, — гордо произнес он. — Да-да, это целая история. Но вы посмотрите. Не правда ли, она выглядит вполне прилично?
Он снова громко и радостно рассмеялся.
А передо мной, сияя в лучах полуденного солнца, предстало видение, которое я давно уже вычеркнул из памяти — голубая яхта. Ее палуба была белоснежного цвета, а бока сверкали чистейшей лазурью. Центральная мачта стрелой взлетала к небу, белые паруса трепетали на ветру. Она возникла в нашей бухте словно «Летучий голландец» — неслышно и незаметно. Водная поверхность оставалась гладкой, как зеркало.