Он прохаживался под моими окнами, лениво шаркая ногами в стоптанных туфлях, выполняя какую-нибудь не требующую большого ума физическую работу. Счастливчик, он скорее походил на животное, чем на человека. Словно пес, нашедший хорошего хозяина. Глупый, лишенный всяких амбиций. Но ведь и большинство людей нисколько не стремятся достать звезд с неба. А многие ли из них смогли бы посвятить свою жизнь творчеству? В сущности, трем четвертям человечества даже не приходит в голову посвятить себя каким-нибудь высшим целям. Я, как мне представлялось, являюсь редким исключением, единственным в своем роде; а Ральф только наглядно подтверждал мое мнение и подчеркивал мою исключительность. После подобных рассуждений я с приподнятым настроением возвращался к своим опусам, к наперсткам и горшкам, мысленно повторяя стихи Генри Лонгфелло:
А потом с Мэри произошел несчастный случай.
Это случилось 26 апреля, за два дня до моего концерта. День начался превосходно. Сияло солнце, и мы оба пребывали в прекрасном настроении. Целых три недели ничто не нарушало нашего покоя. Следствие по делу об убийстве как будто бы остановилось на мертвой точке. Мэри передала лейтенанту медаль и перестала проводить собственное расследование. Время от времени она ездила в Аннаполис за покупками и занималась подготовкой своих нарядов к Нью-Йорку. Телефон молчал.
— Может убийцы решили наконец оставить нас в покое? — размышляла Мэри. — А может их отпугивает присутствие Ральфа?
Мы заранее радовались предстоящей поездке в Нью-Йорк, будущему концерту и моему композиторскому триумфу. «Метопи» исполняется 28 апреля, а уже накануне концерта, в пять часов дня, я должен был дать интервью нью-йоркскому журналу «Взгляд», который, как известно, имеет немало постоянных читателей.
— Это необыкновенно! — восторгалась Мэри. Всякий раз при упоминании об интервью на ее щечках появлялся румянец восхищения. Она обнимала меня, и мы исполняли посреди комнаты триумфальный танец.
Каждый вечер она поднимала тосты за мой успех, за «Метопи», и даже в честь моего бородатого консультанта.
— Я готова простить все его придирки, — восклицала Мэри, — если благодаря ему ты получишь всемирную известность!
Она строила грандиозные планы. Мы должны были остановиться в первоклассном отеле, обедать в лучших ресторанах, посещать торжественные приемы. Она составила распорядок всей поездки. Ральф оставался охранять наше имущество и к нашему возвращению ему нужно было натереть паркет во всем доме. Мэри собиралась приготовить ему запас говяжьей печени. А также собиралась перед отъездом выстирать его белье вместе с нашим… Эванс взамен согласился вымыть все окна. Мэри была счастлива и полна идей…
Но все наши замыслы пошли прахом.
26 апреля Мэри поднялась на «Психею» — забрать белье и джинсы Ральфа, которые обещала выстирать. Она уже готовилась спрыгнуть на берег, держа в руках сверток с бельем и что-то радостно крикнув мне, как вдруг, запутавшись в канатах, оступилась и упала, растянувшись во весь рост. Белье разлетелось в разные стороны. Когда мы помогали ей подняться, она была близка к истерике.
— Черт возьми… кажется, я сломала ногу. Не могу встать.
Она и в самом деле не могла держаться на ногах. Только я отпустил ее, она снова рухнула на землю. Ее нога стала быстро набухать в лодыжке и приобретать синий оттенок. Мы пробовали делать массаж, потом прикладывали лед; наконец Ральф довольно умело наложил эластичный бинт.
— Мне кажется, это всего лишь вывих, — сказал он тихо. — О, простите…
Он осторожно дотронулся до ноги, но Мэри вскрикнула от боли.
Я отвез ее к ближайшему врачу. Диагноз: вывих лодыжки. Доктор запретил ей опираться на больную ногу как минимум две недели, рекомендовал лежать в постели или сидеть в кресле, вытянув больную ногу вперед.
— Кто же приготовит ужин? — разволновалась Мэри. — Пропала наша поездка в Нью-Йорк. Ох, Джек! — она схватила меня за руку. На ее глазах выступили слезы.