— Каково же твое впечатление, дядя Джеральд?
Он нежно ей улыбнулся, но покачал головой, занятый в тот момент левым поворотом, потом посмотрел на Элен:
— Послушай, ты и правда не знаешь, выходил ли этот котенок во двор перед тем, как случилась такая штука?
— Я старалась восстановить в памяти все события этого утра. По-моему, часа в три он бегал по двору, а затем находился дома.
— Кто сегодня был дома?
— Тетя Матильда, Комо и кухарка.
— Кто еще?
Под его внимательным взглядом она почувствовала, что краснеет.
— Джерри Темплер, — произнесла она тихо.
— За сколько времени до того, как у котенка начались судороги?
— Ну, незадолго до этого…
— А Джордж Альбер был?
— Он заходил всего лишь на несколько минут к тете Матильде, а потом болтался возле меня, пока не пришел Джерри. Тут он поспешно ретировался. А что?
На щеке у Джеральда задергалась какая-то жилка, как будто он крепко стиснул челюсти.
— Что тебе известно об этой… преданности Матильды Джорджу Альберу?
— Знаю, что он ей очень нравится. Она вечно…
— Значит, тебе не известно, что лежит в основе этой привязанности? Что она совсем было собиралась выйти замуж за его отца?
— Господи, понятия об этом не имела… Трудно даже поверить, что тетя Матильда когда-то…
— И однако же это так. В двадцатые годы, дорогая, она была весьма привлекательной вдовой, а Стефан Альбер — весьма интересным вдовцом, Джордж очень похож на него. Мы нисколько не удивились, что они приглянулись друг другу. Твоей тетке тогда было лет сорок с небольшим. А вот когда они поссорились и Матильда вышла замуж за Франклина, мы были просто поражены. Я всегда считал, что она это сделала в пику Стефану. Он тогда действительно переживал, но быстро справился со своим разочарованием. И женился года через два-три. Ты, наверное, помнишь его бракоразводный процесс в тридцатых годах?
Элен покачала головой.
— Господи, ни за что на свете не поверила, чтобы кто-то мог быть влюблен в тетю Матильду! А еще труднее представить ее саму в роли влюбленной.
— И тем не менее, она была так сильно влюблена, что, как мне кажется, так и не преодолела своей страсти. По-моему, она до сих пор без ума от Стефана Альбера… Лично я такого мнения, что основная причина ее ненависти к Франклину заключается вовсе не в том, что он бросил ее. Просто она знала, что он всегда ненавидел Стефана Альбера, и не могла простить того, что он ему сделал.
— А что он ему сделал, дядя?
— Вообще-то ничего. Это сделал банк после исчезновения Франклина, но я не сомневаюсь, что инициатива исходила от самого Франка.
Кризис двадцать девятого года здорово потрепал Альбера, как и всех остальных, но все же он ухитрился кое-что спасти и жил на эти средства вплоть до тридцать второго года. Ну, а после исчезновения Франклина банк ввел жесткие правила, ограничил возможность спекуляции и так далее.
Говорю тебе, я почти не сомневаюсь, что инициатором этой кампании как раз и был брат. Он терпеть не мог Альбера. Так или иначе, но Альбер пошел на дно и больше не сумел вынырнуть. Возможно, не это его погубило, но помочь этому все же помогло. Ну, а Матильда…
Он замолчал. Они уже почти подъехали к своему дому.
— Я поеду с тобой сегодня вечером, буду ждать тебя у «Касл-Грейт отеля» где-то около девяти.
Элен заколебалась.
— Дядя Франклин сказал, чтобы я никому ни о чем не говорила и никого с собой не приводила. И в этом пункте он был особенно настойчив.
— Это совсем неважно, — сказал Джеральд, — я все-таки с тобой поеду. Понимаешь, мне видится тут какая-то, мягко выражаясь, авантюра…
И вдруг он внезапно снизил голос:
— Осторожно, девочка. Здесь рядом — Джордж Альбер.
Глава 3
Джордж Альбер спускался по ступенькам лестницы. Если он действительно походил на своего отца, как уверял дядя Джеральд, — подумала Элен, — то нет ничего удивительного, что двадцать лет назад тетя Матильда, да и другие женщины, теряли головы из-за Стефана Альбера.
Впрочем, его поклонницы наверняка принадлежали к типу тех женщин, которые млеют даже при виде фотографии популярных киноактеров, обладателей смазливых физиономий, как однажды выразилась сама же Элен. В наружности Джорджа тоже имелось что-то неестественное, что-то от театральной, немного искусственной красивости, как будто кто-то специально выпрямил его нос, придал черным бровям особый размах и уложил волосы ровными волнами.